Святые грешники - Александр Лапин

— Ну, теперь-то уж чего шашкой махать! Поезд ушел, — возразил ему Амантай Турекулович. (Теперь так, снова на русский манер, по имени и отчеству называл он здесь себя).

Собеседник отпил из бокала, одобрительно кивнул головой, приложил к губам салфетку.

— Но зря думали, что, изменив название на «Астана», они изменили замысел Аллаха. Ведь «Астана» переводится с персидского не только как «столица», но и как «купол»…

И собеседник-собутыльник торжествующе поднял тонкий белый палец вверх:

— От воли Божьей не уйти! Как купол, украшающий гробницы святых… — торжествующе добавил он.

«Да, трудно ему придется приживаться здесь! — думал, вышагивая по коридору, полномочный представитель. — Вообще, человеку, прибывшему из другого измерения (а наша Родина — это другое измерение), очень непросто врасти в здешнюю жизнь. Ему, как ребенку, надо учиться всему заново. Даже самым простейшим вещам. Как пользоваться парковочным автоматом, звонить по телефону, платить карточками, искать нужный сервис. А для человека, не знающего языка, жизнь здесь вообще катастрофа».

«Но мой язык, — двусмысленно подумал он, увидев сотрудницу своего аппарата Майру, — уже ждет меня».

И действительно, в так называемом предбаннике уже стоит дебелая, полная, круглолицая, красивая дочь степей. «Пампушка Майра» — как окрестил он ее. Амантай привез ее в Вену не потому, что так уж любил ее ласки, а потому, что она была хорошей переводчицей с двух языков и помогала ему обжиться в этой стране. Молодое поколение — оно быстрее адаптируется к новой жизни. А уж женщины, те вообще приспособятся и выживут хоть на Марсе. Такой народ.

И все равно его раздражает то, что между ним и окружающим миром все время имеется этот самый пресловутый языковой барьер. Ему приходится воспринимать окружающий мир не совсем так, как он привык, напрямую, прислушиваясь ко всем оттенкам и чувствуя мельчайшие нюансы речи. Поэтому сразу по приезде он взялся за немецкий. И теперь часто говорит себе: «Вот она — пришла расплата за то, что в юности я решил: из СССР мне не выезжать, а стало быть, и учить языки не надо. Теперь наша учительница немецкого, которую мы игнорировали, радуется на том свете, глядя на мои мучения. И приговаривает: “Ну, вот тебе теперь и “Перфект” пришел. Будешь знать!”»

Он берет у помощницы программу сегодняшнего заседания сессии. Отходит в сторону, чтобы поизучать ее. Оригинал на английском отцепляет и выбрасывает в урну. Читает русскую версию.

Сначала, как водится, выступают так называемые мэтры и руководители. Госпожа Дунья Миятович, представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ. Потом Джордж Мин, директор Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека. Основной доклад делает верховный комиссар по правам человека ООН Навантхем Пиллэй…

«Ага, значит, придется первую часть внимательно слушать. Мало ли что эти господа наплетут. Могут ненароком где-то и Казахстан пожурить по поводу нарушения прав. А уж оппозиционные СМИ начнут раздувать скандал. Дойдет и до «папы». Станут звонить из его администрации. Надо будет объясняться. А лучше всего здесь, на месте, в ходе дискуссии, дать супостатам отлуп. Мол, у нас такого быть не может! Или, наоборот, согласиться: виноваты — исправим! Черт понес нас в это европейское сборище. Мы далеко отсюда. И страна у нас другая. И порядки. Чего мы сюда вступали? Теперь вот слушай их глупости. Реагируй!»

Амантай уже подавил привычное раздражение на все эти европейские штучки-дрючки. Подозвал Майру. Строго спросил:

— Ты взяла доклад этой дамы из ООН?

— Еще не раздавали, Амантай Турекулович. Я жду, когда размножат! — четко, по-деловому ответила она.

«Понимает, молодец, когда надо мурлыкать, а когда работать! Надежная, толковая бабенка! Но строгость не мешает».

— Как только раздадут — переведи. И сразу, если есть что-то про Казахстан, — доложи! Я, если что, выступлю.

— Слушаюсь! Мой повелитель… — Последнее она добавила шепотом. И он раздосадованно подумал: «Женщина есть женщина! Отправить бы ее обратно в Алма-Ату. Да некем заменить».

Майра пошла в секретариат искать доклад. А он принялся изучать программу дальше: «Так. Судьи Луис-Лопес-Герра — Испания. Монро-Прайс — Америка. Америкосы везде! Каждой бочке затычка! Барбара Буковска — Великобритания. О! Есть и наши. Посол Наталья Зарудная — глава центра ОБСЕ в Астане… Вот ее, голубушку, мне надо повидать перед выступлением. Где тут она сидит в зале? Эта красотка Мэри?»

Он взял еще один листок, на котором была схематично показана рассадка делегаций в большом зале, где будет проходить заседание.

Рассадка очень похожа на этакий замысловатый кроссворд, состоящий из кубиков: И кого здесь только нет на сегодняшнем заседании! Тут рядом и Египет с Израилем. И Иордания с Японией. Даже австралийцы с афганцами. А все потому, что народ разбит на зоны и посадка осуществляется организаторами по каким-то одним им ведомым законам.

«Так, мы напротив Франции. А вот русские — напротив Украины. Ясно… Можно пойти в зал посмотреть свое место. Где там стоит табличка с моим именем…»

Он уже встал и собрался двигаться в зал, когда скользящий взгляд его упал еще раз на программу в том месте, где стояли выступающие от Российской Федерации: «Г-н Михаил Федотов, председатель Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека». А вот рядом… — Амантай протирает очки, которые надевает на заседания: — «Господин Александр Дубравин, депутат Законодательного собрания, председатель общественной организации “Свободное слово”».

— Ой-бай! — с уст Амантая слетело (кто бы мог подумать!) домотканое, посконное, бабушкино восклицание.

«Ой-бай! Да это же Шурка Дубравин. Как он тут оказался? Надо же!»

Он почувствовал, как его охватило какое-то непонятное — то ли радостное, то ли тревожное — волнение. Встретить здесь своего старинного друга детства, с которым они не виделись много-много лет!

«Надо же такому случиться! Когда же мы виделись в последний раз? Дай Аллах памяти… Было это в году восемьдесят девятом, что ли? Перед распадом страны. И мы тогда сильно повздорили по поводу его публикаций в “Молодежной газете”. Все тогда самоопределялись. Куда идти? С кем? Как? И вот теперь, через столько лет…»

Нельзя сказать, что Амантай не знал ничего о судьбе Дубравина. А Дубравин ничего не знал о его судьбе. Оба они на виду. Оба лица медийные. Да и интернет на что? Всегда можно заглянуть. Поинтересоваться, кто есть кто! Он интересовался. Но это одно дело. И совсем другое — встретиться вживую. Наяву. Как пойдет разговор? Будет ли он рад? Забыл ли? Простил ли? Ведь, что ни говори, он, Амантай тогда тоже руку приложил к выдавливанию старого друга с должности и из Казахстана.

«Но все равно. Я его увижу. Как бы ни закончилась наша встреча, наше прошлое всегда с нами. И от него никуда не уйти!»

* * *

Большой вообще-то, даже огромный зал заседаний дворца украшен флагами всех стран, участвующих в ОБСЕ. Они развешены по стенам. И образуют какой-то пестрый невообразимый узор из разных цветов.