Маги Второго Круга - Эва Бялоленьская

Молодой Говорун посмотрел на застывшее от напряжения лицо Камушка. Ткач перестал зажимать ему рот и махнул рукой, приглашая следовать за собой. Ошеломленный парнишка двинулся за товарищем, стараясь как можно скорее пробираться между ветками. Значит, он видел совершенную по исполнению иллюзию, работа не просто магистра, а сверхмастера! Не было никакой схватки, никакой смерти. Стражник просто сражался с миражом, именно мираж и погиб, если можно это так назвать. И что теперь скажет Ветер-на-Вершине, когда поймет, что оплакивал иллюзию? Обманутый, он будет беситься от ярости или, может, возблагодарит Судьбу, что его Звезда осталась жива?

Они крались по самому краешку берега, прямо у самой воды. У Камушка по-прежнему был взгляд человека, у которого двоится в глазах. Конец догадывался, что он все еще поддерживает мираж собственного трупа. Это давало им время, задерживая старших магов. Но в душе молодого Говоруна уже потихоньку начало пробуждаться беспокойство нечистой совести, которое медленно перерождалось в злость.

«Камушек, ты чудовище! Я же подумал, что ты погиб! Ветер-на-Вершине там в отчаянии оплакивает тебя! Стражники ушли, так почему ты не вышел и не сказал ему, что ты жив?»

На лице Ткача все еще отображалось напряжение. Это казалось невозможным. Конец ломал голову над тем, как он мог управлять иллюзией на таком расстоянии, даже не видя ее, при этом так искусно, что обманывал даже старшего и более опытного магистра?

«Предпочитаю быть… живым чудовищем… чем очень мертвым человеком… или заключенным… или пытаемым… в наказание, как Певец, — ответил Камушек, все-таки уделив Говоруну часть своего внимания. — Нам нужно время… я не мог… этого сделать…»

«Еще как мог! Ветер твой друг! Он бы нас не предал».

«Он уже предал… пришел с Кузнецом… Неважно…»

А все-таки у Конца было такое впечатление, что это как раз важно, а Камушек совершает ошибку.

Когда они вернулись на место сбора, глазам их предстала ужасная картина, хотя оба в глубине души опасались чего-то в этом роде. Шлюпка с корабля и замковая гвардия, видно, появились тут почти одновременно. Конец судорожно вздохнул, а глаза его невольно обратились к Камушку, чтобы увидеть его реакцию. Ткач иллюзий сильно побледнел и прикусил губу, оглядываясь вокруг. Лицо у него напряглось еще сильнее.

«Ну вот, как раз сейчас и накрылась медным тазом вся иллюзия», — подумал Конец и сам удивился, что ему в голову пришла такая пошловатая мыслишка.

На берегу лежало пять тел в мундирах стражей. То, что находилось ближе остальных, выглядело так, будто бочка пороха взорвалась солдату прямо в лицо. От четырех остальных остались только нижние части тел, чисто отрезанные от остального. Змеевика рвало, его частично укрывало цветущее вишневое деревце, ронявшее белые лепестки. Мышка присел на корточки и весь сжался, тесно охватив себя руками, словно ему было страшно холодно. Он зажмурился, вжался носом в сгиб локтя и так застыл неподвижно, точно деревянная фигурка.

Серебрянка сидела рядом с так и не приходившим в себя Ночным Певцом, сжимая обеими ладонями его бессильную вялую руку. Опустив голову, она упорно вглядывалась в какую-то точку на земле.

На борту зарывшейся в песок лодки сидел Луч. Одной ладонью он беспрерывно тер свое искривленное лицо, точно хотел убрать с него невидимую паутинку. Другая рука бессильно свешивалась вниз, а Карамелька лизала ее пальцы. Двое матросов из команды «Бабочки» с ужасом оглядывали место побоища.

— В один миг, ты видел?.. Всего один миг… я и оглянуться не успел… — бессмысленно повторял моряк, пока, наконец, раздраженный товарищ не рявкнул, чтобы он заткнулся.

А на самом большом сундуке сидел Кузнец, прижимая ко лбу сложенный в несколько раз платок, явно пропитавшийся кровью.

— Что случилось? — спросил встревоженный Конец, подходя к учителю. — Надеюсь, это не кто-то из наших сделал?

— Нет, — успокоил его старший Говорун обреченным тоном. — Я просто споткнулся и врезался головой прямо в угол сундука. — Он похлопал ладонью по крышке. — Дорожная поклажа?

Конец украдкой вздохнул, отведя глаза.

— Да, поклажа… — ответил он.

Камушек положил руку ему на плечо, слегка стиснув пальцы. Он все еще был бледен, точно его вдруг постигла тяжкая болезнь.

«Сначала отправим в лодке Певца с Серебрянкой и половину груза. Пусть с ними поплывет Мышь. От него все равно уже толку сегодня не будет. Остальные — вторым заходом. Все, беремся за дело».

Потрясенные происшедшим ребята постепенно отходили и пробовали взять себя в руки, а вскоре они все уже вполне сносно принялись за работу. Когда погрузка была в разгаре, из кустов аглаонемы появился Ветер-на-Вершине. Он не бежал. Приближался спокойным, размеренным шагом и остановился около Кузнеца.

— Он очень хорош… — процедил сквозь зубы.

— Слабо сказано, — буркнул Кузнец, наблюдая, как его ученик… точнее, бывший ученик, распоряжается работами, подавая товарищам четкие знаки руками или используя талант. Младший Ткач иллюзий почтил обоих мужчин только одним коротким взглядом, а потом занялся своими делами.

— Да, он великолепен, — признал Ветер-на-Вершине. — Сам не знаю, то ли шкуру с него содрать, то ли свой шарф отдать. Честно говоря, очень уж охота сделать первое. Ты уже сообщил другому отряду?

— Не сообщил. У нас тут есть лазурный Искра, Творитель и двое Бродяжников. Ты же не хочешь, чтобы эта резня повторилась? А если я позову сюда других магов, то начнется уже настоящая битва, и никто живым отсюда не уйдет.

Говорун замолчал ненадолго и проверил, кровавит ли еще раненый лоб.

— Лучше позволить им уйти. Попрощайся с ними. Я и в самом деле не хочу, чтоб кто-то был на моей совести.

Темные глаза хайга прищурились.

— Попрощаться… Хорошая мысль, Кузнец. Просто превосходная.

Ветер подошел к своей Звезде. Они стояли друг против друга: Ветер с неодобрительно искривленными губами и Камушек, жестко распрямившись, стараясь всем своим видом выразить независимость и гордость. Всеобщее внимание сосредоточилось на них. Что-то назревало.

— Я рад, что ты жив, — сказал магистр Иллюзии ледяным, точно только что из глубокого колодца голосом. При этом совершенно не заботясь о том, прочитает ли глухой парень его слова по движению губ. И тут же молниеносно развернулся и изо всех сил врезал Камушку по лицу открытой ладонью, так что аж эхо от удара по воде пошло. Парень потерял равновесие и рухнул навзничь в прибрежные заросли тростника.

Зрители застыли от неожиданности.

Ветер-на-Вершине обернулся к Кузнецу:

— Ты говорил о прощании. Так я прощаюсь… Эта земля не для меня, Кузнец. Я тут прожил ровно на десять лет дольше, чем следовало.

— Ч-что?.. — начал заикаться ошеломленный Говорун. — Ты убегаешь? С ними?

— Называй как хочешь. — Ветер пожал плечами. — А ты передай от меня Клинку, что срать я хотел на него и на его милости. А до этого сходи в мою квартиру и оторви подоконник с левого окна. Под ним найдешь деньги. Возьми все, что есть в тайнике, пока до него эти стервятники не добрались.