Беременна от двоих - Дарья Десса

Мы ходим уже пару часов, но прежнего фонтана красноречия у Николая нет. Он молчит, я делаю то же самое. В полной тишине мы дошли до кремля, прошли его по периметру, затем углубились на Новый Арбат, добрались до Москвы-реки, после повернули обратно и снова вышли через Воздвиженку к Сапожковской площади. Все эти названия для меня ещё совсем недавно озвучил бы мой спутник, притом какими-нибудь интересными фактами насытил свой рассказ. Но увы, мне пришлось лишь смотреть на таблички на стенах домов.

Мы оказались в месте, которое – я даже специально по карте на смартфоне посмотрел – называется Александровским садом. Мы прогулялись немного по его аллеям, затем дошли до Оружейной башни, и здесь Николай, по-прежнему не говоря ни слова, сел на скамейку. Я расположился рядом. Мы одновременно достали сигареты и стали курить, глядя на прогуливающихся мимо людей.

– Прости меня, – вдруг сказал Николай, сильно выдохнув дым.

– За что? – Удивился я.

– За то, что признался, – сказал он, покусывая нижнюю губу. – Не надо было мне этого делать.

– Почему ты так решил?

– Опыт, сын ошибок трудных, – ответил Николай цитатой из Пушкина. – Я однажды уже признавался в любви, тоже кончилось весьма грустно.

– Расскажи?

– Это было давно, в школе ещё, – сказал Николай. – Не хочу вспоминать. Хотя… в общем, там была девушка. Училась в параллельном классе. Я признался ей на дискотеке в любви, она рассмеялась мне в лицо и ушла. Всё, больше я к ней не подходил.

Молчим. Курим. Одиноко и тоскливо становится. Я не говорил никогда и никому про любовь, поскольку это чувство во мне ни один человек ещё не вызывал. Но теперь, общаясь с Николаем, я вдруг ощутил нечто особенное в груди. Не любовь ещё, но какую-то тягу к нему, причем не замешанную исключительно на сексуальном желании. Да, парень он в моём вкусе, очень симпатичный, только…

– Меня очень тянет к тебе, – сказал я.

– Правда? – Оживился мой спутник, резко убрав сигарету от лица – собрался затянуться. – Ты не шутишь? Не пытаешься меня успокоить? – В его голосе столько надежды, что я понимаю: обмануть теперь никак невозможно. Да и зачем, если сказанное мной – истина?

– Правда, – киваю и, в отличие от Николая, тяну в себя горький дым. – Ты мне понравился с первого взгляда, ещё когда впервые увидел тебя в офисе. Ну, а потом на футбольном матче, в больнице. Только я не мог тебе ничего сказать про свой интерес, потому что… есть на то веские причины?

– Какие?

– Боюсь, что я не могу тебе рассказать. Ты после этого меня вообще видеть не захочешь, – горько ухмыляюсь в ответ. Сам не знаю, зачем принялся искренничать. Видимо, признание Николая меня побудило к такому поведению. Теперь поздно отпираться. Взялся за гуж, – полезай в кузов. 

– У меня много свободного времени, – сказал Николай. – И я обещаю, что не стану тебя обсуждать.

– Уверен? Можешь за себя поручиться? – С усмешкой спрашиваю.

– Да, – кивает друг головой.

– Что ж, – пожимаю плечами и начинаю рассказывать. Про всю свою жизнь. Как остался без родителей, как попал в армию и стал там рабом похотливого лейтенанта Виталия. Как пытался спасти молоденького солдатика по имени Егорка, и у меня в итоге ничего не получилось. Как потом долго пытался забыть всё, что случилось во время службы, занимаясь сексом, по сути, с кем попало и где придется. Как все-таки решил изменить свою блудливую жизнь, обретя человека, с которым захочу жить вместе, и потому устроился в нашу компанию.

– Ну, а дальше ты всё знаешь, – завершил я повествование, которое длилось, кажется, целый час. За это время мы с Николаем успели выкурить бездумно много сигарет, нанеся ощутимый удар по своему здоровью. Так перестарались, что у меня, например, во рту была горечь и сухость. Першило в горле, постоянно хотелось кашлять. Но я терпел, стараясь закончить автобиографию.

Едва я произнес последние слова, между нами снова повисла пауза. «Ну, вот и всё, – подумал я. – Теперь он решит, что ему нечего делать рядом с таким человеком, как я. Слишком бурное прошлое, причем довольно неприятное местами. Наверное, встанет сейчас и поедет один в гостиницу, купит билет на самолет, и возвращаться станем порознь. Да и ладно». Я не хотел сожалеть о сказанном. Он просил? Да. Я рассказал. Не понравилось? Это как в ресторане: если повар старался, а тебе по вкусу блюдо не пришлось, повар не виноват. У вас вкусы разные.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось столько перенести, – вдруг сказал Николай совсем не то, что я ожидал.

– И ты не считаешь меня после услышанного каким-то… заднеприводным похотливым уродом? – Удивился я. – Мне самому порой кажется, что я такой и есть. Был…

– Нет, не считаю. Ты очень хороший, Миша, – тихо сказал Николай.

– Ты меня попросту идеализируешь, как всякий… кхм… влюблённый человек. На самом деле, если посмотреть на мою жизнь объективно, я вовсе не тот человек, рядом с которым тебе нужно быть, – заметил я.

– Уж будь любезен, позволь мне самому решать, с кем я хочу быть, с кем нет, и какие мне выводы делать, – мягко, но в то же время убедительно сказал собеседник.  

– Что ж, я не стану с тобой спорить, – улыбнулся я. – Знаешь, мне кажется, нам пора с тобой сходить куда-нибудь. Ноги уже не ходят совсем, да и как-то похолодало к вечеру.

– Поддерживаю, – ответил Николай. – Пойдем, есть тут одно симпатичное местечко. Он встал, и мы отправились в сторону Большой Никитской улицы. Затем на перекрестке с Романовым переулком свернули налево, вошли во двор, где обнаружилась небольшая пирамида с входом в виде полукруглой арки. Вывеска над одним из домов гласила, что здесь находится кинотеатр «Громов Cinema». Туда мы и зашли. Николай купил билеты на какой-то фильм, даже не спросив моих предпочтений. Впрочем, мне было всё равно. Я хотел просто отдохнуть – наше нервное молчаливое гуляние по Москве, а потом длительный рассказ о своей жизни обоих порядком утомил.

Мы зашли в буквально крошечный, такие ещё называют камерными, кинозал, где было всего двадцать кресел, обитых серо-голубой мягкой тканью. Они располагались по четыре в ряд, но каждая пара стояла отдельно, и перед ними – по столу. Очевидно, чтобы можно было угоститься чем-нибудь во время просмотра фильма. Мы заняли места на втором от экрана ряду, и оказалось, что людей тут практически и нет. Кроме нас, кино собрались смотреть ещё четверо: пожилая пара расположилась перед нами и позади ещё две девушки.

Едва все расселись, как свет погас, и на экране началось волшебное действо под названием кинематограф. По первым титрам я не могу догадаться, о чем кино. «С любовью, Саймон» – так называется эта кинолента. Но буквально через десять минут, когда сюжет захватывает мое внимание, я вдруг понимаю: это история о студенте, который скрывает от друзей свою гомосексуальность, а потом его переписка по интернету с тайным возлюбленным попадает в чужие руки. Взломавший аккаунт Саймона шантажирует его, чтобы тот помог завязать роман с самой красивой девушкой колледжа.