Продюсер козьей морды - Дарья Донцова

– Хорошо, – покорно согласилсяКирилл, – но у меня точно этих номеров нет. Впервые слышу о Крын и оПодушкине.

– Я веду речь о сотовом вашей жены.

– Он разбился во время несчастногослучая, – еле слышно вымолвил Кирилл, – ничем не могу вам помочь.Извините, я учитель математики, у меня сейчас ребенок занимается, перезвонитечерез два часа. Хотя зачем? Зина никогда ничего не рассказывала о своей работе.

– Ясно, – вздохнул я.

Отчего я сразу поверил Кириллу? Была у менякогда-то интимная связь с Олей Карабановой. Ее муж Федор был математиком,умнейшим человеком, он заслужил все возможные научные звания, являлсяпрофессором доброго десятка иностранных университетов, обладателем самыхпрестижных премий. Написанные Федором книги составляли целую библиотеку. Но вбыту ученый был неадекватен, иногда он называл жену Машенькой и абсолютно неинтересовался тем, что происходит дома. Часто к нему в гости приходилиприятели, такие же безумные «Эйнштейны», и аспиранты, которые могли целый деньрешать задачи, напрочь забыв о еде и питье. Очевидно, Кирилл птенец из той жестаи.

– Простите, вы хотели устроить ребенка вбольницу имени Рычагова? – внезапно оживился собеседник.

Я мысленно усмехнулся: значит, я не ошибся всвоих предположениях относительно учителя. Ведь только что я соврал ему о своемустройстве на работу к Брин, и вот вам вопрос про клинику.

– Зиночка уже не сумеет помочь, – недожидаясь моего ответа, сказал Кирилл, – но, думаю, вам окажет содействиеПетр Мясоедов.

Фамилия отчего-то показалась мне знакомой, откого-то я ее слышал, причем совсем недавно!

– Обратитесь к профессору, – вещалКирилл, – он сердобольный человек, никому не отказывает. Зиночка называлаего святым с золотыми руками. Хотя, конечно, он не бог, всех спасти неспособен.

И тут моя память проснулась. Петр Мясоедов!Его имя упоминалось в газетной заметке, посвященной убийству Александра Сухова.Это он оперировал родную дочь Алины Брин.

Больница имени Рычагова оказалась неновомодным заведением, скорей всего, конгломерат одинаковых, желто-серыхкорпусов был возведен в начале 60-х годов прошлого века. Тогда в Москве земляне ценилась на вес золота, и клиники для детей окружали роскошным парком. Впринципе, это правильно, маленьким пациентам требуется много места дляпрогулок, свежий воздух сродни лекарству.

Дойдя до хирургического корпуса, я сделалнесколько быстрых дыхательных упражнений. Предстояла тяжелая беседа, надо бытьна высоте. Многие нити тянутся к этой клинике. Ну-ка, вспомним! Раненую дочьАлины Брин привезли именно сюда, и здесь девочка скончалась. Пресс-секретаремклиники работала Зинаида Семеновна, которая отправила певичку в детдом. АЭвелина, директор Центра «Мария», в разговоре со мной утверждала, что никакойНины Чижовой в их учреждении не было, да и сотрудниц по имени Аня тоже. Нобдительная Софья Борисовна слышала чужой разговор, Эвелина сказала: «Чижоваумерла в больнице имени Рычагова, тело кремировали».

Обратите внимание, снова то же медицинскоеучреждение!

Я потянул на себя тяжелую дверь и столкнулся спарнем в черной форме.

– Бахилки платные, – сказалон, – в уличной обуви не пускаем.

Я безропотно приобрел пару голубых «калош»,натянул их поверх штиблет, выпрямился и увидел на столе, возле которогогромоздился охранник, газету. Через всю первую полосу шел жирный заголовок«Алина Брин – реанимация музыкального трупа. Группа «Зонг» собрала всеаплодисменты. Кто стоит за успехом аутсайдеров?»

– Это вы читаете? – спросил я.

– И че? – с вызовом поинтересовалсяохранник. – Нам не запрещено.

– Я не хотел вас обидеть! Разрешитеглянуть на статейку? – попросил я, не отрывая глаз от фото, котороепомещалось чуть ниже аршинных букв.

– Купи свою и зырь, – мужик не пошелна контакт, – я за «Треп» деньги платил, бесплатно не дали!

– Это вы из газеты? – спросилженский голос. – Петр Федорович попросил меня встретить журналиста.

С трудом оторвавшись от бульварного листка, яповернулся к худенькой медсестре в безукоризненно белом халате.

– Лика, – представилась она. –Я не ошиблась? Вы корреспондент?

– Остается поражаться вашейпроницательности, – ответил я, – вокруг столько людей, но выбезошибочно выбрали меня!

Лика засмеялась:

– Посетители в основном женщины, папочкиредко к деткам приходят. И потом, у родителей пакеты с вещами и едой, а у васпустые руки. Кто же в клинику так идет? Даже посторонний человек больному хотьбанан принесет. Пойдемте, у нас тут легко запутаться! А вы будете про ПетраФедоровича писать? Ой, он гений, просто бог, замечательный, добрее не бывает,самый лучший, просто потрясающий!

Продолжая нахваливать профессора, Ликауверенно шагала по бесконечным коридорам, мы то спускались на этаж, топоднимались вверх, без сопровождающего я бы точно запутался. В больниценеприятно пахло лекарствами, дезинфекцией и чем-то кислым, у меня внезапнозаболела голова, да еще Лика не закрывала рта.

– Петр Федорович детей с того светавытаскивает! И никогда различий между ними не делает! Вот вчера побродяжку свокзала притащили! Ужас! Кому он нужен! А профессор около мальчика четыре часапровел! Про еду забыл! Он такой ответственный, про себя не помнит! Не поествовремя, чаю не попьет!

– Видно, вы его любите, – пытаясьсправиться с мигренью, сказал я.

– Очень! – с жаром воскликнула Лика,потом добавила: – Только глупости не подумайте! Петра Федоровича весь персоналобожает, он уже старый, тут ничего личного, понимаете?

– Да, – стараясь не дышать, ответиля. – И Зинаида его тоже любила?

– Кто? – чуть сбавила шаг Лика.

– Пресс-секретарь больницы, –пояснил я. – Это она меня в клинику зазвала, к сожалению, женщина недавнопогибла.

– Вы о ком? – поразилась медсестра.

– О Зинаиде Семеновне, – терпеливоповторил я, – вашей сотруднице, она представляла журналистам больницу.Увы, не так давно пресс-секретарь попала под машину.

– Первый раз о ней слышу, – затряслаголовой Лика. – Хотя у нас хирургия, может, эта ваша Зинаида вадминистративном корпусе сидела? Знаете, тут много нахлебников, ни фига неделают, а зарплату получают!

– В больнице есть лентяи?