Первая люболь - Катрин Исаева

Я судорожно вздохнула. Слишком много чувств отражалось на его бледном заросшем лице.

— Прости, что снова тебя преследую. — мой голос непривычно вибрировал. — Я просто хотела… Хотела попрощаться.

Происходящее вдруг обрушилось на меня лавиной воспоминаний и образов, сдавливая грудную клетку. В этот миг разворачивающаяся трагедия получила вполне конкретное объяснение — Дима просто меня не любит. От этой мысли сердце придавило огромной глыбой отчаяния и боли. Я развернулась, не в силах больше бороться со жжением в глазах.

— Роза, постой?! Да постой же ты! — вцепился мне в локоть, вдруг резко потянув на себя.

— До отправления поезда осталось пять минут. Провожающие, просьба освободить вагоны.

Кажется, в этот миг мы оба поняли, что у нас осталось ВСЕГО ПЯТЬ МИНУТ!

— Прости меня, Роза. Я снова тебя подвел, — он усадил меня на нижнюю полку пустого купе, прижимаясь так сильно, что захрустели ребра.

— Ты тоже меня прости. Всё так глупо вышло… Я не хотела с ним танцевать… Я… я…

— Ш-ш-ш. Азат разыскал меня сегодня утром и все рассказал. Знаю, ты не причем. Да и… Дело ведь не в тебе. — Митя печально улыбнулся. — Я просто понял, что не смогу тебе ничего этого дать. Все, что тебе светило рядом со мной — крошечная комната в общежитии. А ты, Роза Пчелкина, заслуживаешь лучшего! — не позволяя опомниться, горячие губы обрушились на мое лицо, лаская каждый миллиметр влажной кожи.

Он целовал мои глаза, щеки, рот, кончик носа, утопив пальцы в растрепанных волосах.

— Роза, Розочка… — шептал Митя, пробуя на вкус мое имя с самыми разными интонациями.

— Пожалуйста, не уезжай!

Усадив на колени, любимый принялся укачивать меня, как маленького несмышлёного ребенка. Его грудная клетка при этом ходила ходуном, дыхание стало тяжелым и прерывистым.

— Поверь, это лучшее, что я могу для тебя сделать. — Слегка отстранившись, он внимательно посмотрел мне в глаза, кончиками пальцев протирая слезы.

— Ты меня бросаешь, Воинов.

— Я тебя спасаю, Роза Пчелкина. Со временем ты скажешь мне за это «спасибо».

— До отправления поезда осталось две минуты. Провожающие, просьба освободить вагоны. До отправления поезда осталось…

— Я тебя дождусь! — обвила шею парня руками, собственнически прижимая к груди. — Дождусь, слышишь?! Но я уже безумно скучаю. А еще мне так больно, будто вот-вот отрежут какую-то важную часть тела, — улыбнулась, сквозь слезы. — Я люблю тебя, Митя. И с твоего позволения, буду любить всю жизнь. Пожалуйста, позволь мне тебя дождаться?!

Мой Воин открыл рот, но снова его закрыл. Кровь багровыми пятнами прилила к впалым мертвецки бледным щекам. Митя зажмурился, впившись дрожащими пальцами мне в подбородок. Видела, он борется с собой из последних сил.

— Правда, дождешься?! — прошептал, наконец, задыхаясь.

Крохотный огонек надежды подтопил айсберги на дне его сумасшедше красивых глаз.

— Обижаешь, Воинов! — вдохнула мужской запах, уносясь в водоворот сладких грез. — Возвращайся, скорее — теперь у меня есть, о чем мечтать по ночам… — я медленно провела ладонью по его крепкой груди.

Митя заскрежетал зубами, а потом набросился на меня, поцеловав так страстно и глубоко, будто хочет съесть. Поясница покрылась мурашками, ноги превратились в желе. Мы целовались и шептали признания, смеялись и плакали, закрывали глаза и видели сердцем, отгородившись от всего мира на нижней полке плацкартного вагона «Москва-Омск».

Наконец, поезд дернулся, выдернув двух безумно влюбленных психов из нирваны.

— Я еду к отцу. Он разыскал меня и желает познакомиться. А оттуда служить в десантные войска. Хочется мне этого, Роз, понимаешь?! Мое это. Сердцем чую.

— Но, когда…?! Когда ты вернешься??? — судорожно шептала, следуя за Митей по длинному узкому проходу к выходу.

— Пока уезжаю на год, а там видно будет. Вернусь, и свадьбу сыграем. Идет?! — мы замерли на верхней ступеньке лестницы, ведущей в нашу личную преисподнюю.

— Молодые люди, поторопитесь! Поезд вот-вот тронется…

— Ты сумасшедший! — прошептала в его приоткрытые губы.

— А ты женой моей станешь?! Правда, дождешься???

— Еще спрашиваешь?! Конечно, дождусь!!! Ты же мой, Воин! — целовала и гладила его лицо, стараясь навсегда запечатлеть в памяти застывшее на нем влюбленное диковатое выражение.

— Молодые люди…

— А если из Москвы переехать придется, поедешь за мной?! А Роз?

— За тобой хоть на край света! — произнесла без малейших сомнений в голосе.

— А как же учеба? Все дела?! Ты понимаешь, что…

— Да плевать на учебу!!!

— Я люблю тебя, Роза Пчелкина. И обещаю, я вернусь за тобой! Ты только дождись. Пожалуйста, дождись…

Кроме Лешки дома меня дожидались Азат и его дядя Саркис. Осмотрев место преступления, я озабоченно поинтересовалась.

— А где Столяров?!

— Мы его обезвредили! — деловито сообщили мужчины. — И пора бы уже вызвать полицию… — добавил брат.

— Да, самое время.

Дальнейшие события казались нереальными, двумерными, будто я наблюдала за ними сквозь туман.

Никогда не забуду разъяренный взгляд Андрея, когда его в наручниках выводили из квартиры. Наивно собиралась спрятаться от всех ужасов сегодняшнего дня в кровати, но задержание одноклассника оказалось лишь началом долгой бессонной ночи: нам всем пришлось давать показания.

Рано утром, одуревшая от усталости, я уже ничего не соображала, глядя в перепуганные глаза мамы и Артака Ашотовича.

— Маньяк у нас дома?! М-м-маньяк…??? — мычала она, повиснув на плече Арабаджана-старшего.

— Мам, его уже арестовали. Давайте спать! — зевнул Лешка.

Понимающе подмигнув, он выпроводил путешественников из моей спальни. В этот миг я поняла значение выражения «смертельная усталость» — пыталась расстегнуть замок на джинсах, но пальцы не слушались. Плюнув, прямо в одежде завалилась в кровать, всем сердцем мечтая встретиться с Митей хотя бы во сне…

*Три месяца спустя*

— Роза, дорогая, я так рада тебя видеть! — сжала меня в объятиях Аделина.

— Какая ты загорелая! — рассмеялась, разглядывая забавные круги от солнечных очков у подруги на лице.

— Еще бы — целый месяц грела кости в Крыму! Устала отдыхать… Скорее бы уже на учебу!

Расположившись за уединенным столиком около панорамного окна, мы хаотично вываливали друг на друга новости, скопившиеся за время её отсутствия.

— Значит, все наши поступили на бюджет?! — уточнила она, слизывая невесомое облачко кофейной пенки с ложки.