Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

«Он немного чокнутый», — думала про себя Ровена. По крайней мере это служило хоть каким-то объяснением странностей Эрика. Миссис Торн не имела никакого понятия о физике частиц, но ведь всем известно, что существование других вселенных доказано наукой. И еще эта его вера в магию, будто бы она — естественная форма энергии, как радиация или кинетика. Ерунда, разумеется: Ровена знала, что это ерунда, ее отец и прадед знали, что это ерунда. Правда, они бы посчитали таковой и мобильный телефон, и микрочипы; да и она сама никогда не относилась серьезно к легендам о чаше Торнов — до недавнего времени.

— Нужно что-то придумать, чтобы ты мог взглянуть на Грааль, — сказала она Эрику, вспомнив, как Анни отреагировала на чашу; во всяком случае, так казалось самой Ровене. Если он ее увидит, дотронется, может явиться знамение. Она поймет.

Ровена позвонила Джулиану Эпштейну, однако в преддверии возможного судебного разбирательства сотрудники «Сотбис» общались с ней настороженно и не желали больше идти навстречу.

* * *

В пятницу в магазине снова объявился Дитер фон Гумбольдт.

— Не хотите ли чаю? — Ровена попыталась вести себя более дружелюбно. — Я надеялась, что нам удастся еще раз побеседовать.

— Значит, вы все же размышляли над моим предложением?

— На днях наткнулась на того самого Бирнбаума. Похоже, он намерен урвать свой кусок «убитого медведя» — в любом случае кусок чего-нибудь. Говорит, что ему нужна справедливость, а не деньги.

Ровена пригласила гостя в заднюю комнату и предложила сесть.

— Стало быть, — подытожил фон Гумбольдт, — вам нужна чаша, мне деньги, а ему справедливость. Мы здорово позабавимся, пытаясь выработать вариант, устраивающий всех троих.

— Вся эта сентиментальная дребедень насчет гибели семьи будет выгодно смотреться в суде, — заметила Ровена, пристально глядя на фон Гумбольдта. — Я — всего лишь потомок старинного рода, пережиток классовой системы и все такое; вы — внук нациста. Извините за прямоту, но так оно и есть. Сочувствие присяжных на его стороне.

— Я знал, что ваш сиюминутный порыв обратиться в суд немного поспешен.

Она буквально кожей чувствовала: фон Гумбольдт радуется тому, что принял за ослабление ее позиций, и сдерживается, дожидаясь, пока она выложит все карты на стол. Подобно всем прямолинейным и практичным людям, лишь изредка прибегающим к хитрости, Ровена делала это мастерски. Она вовсе не собиралась делать то, чего он от нее ждал. Пусть строит предположения — неверные предположения.

— Я подумывала о встрече, — сообщила она. — Неофициальной. Пара свидетелей, никаких адвокатов. Нужно выбрать подходящее место. Бирнбаум заинтригован историей чаши — давайте этим воспользуемся. Дом семьи давным-давно продан, зато я знаю его нынешнего владельца. Он разрешит нам встретиться там. Бирнбаум почувствует себя нарушителем традиций. Он не пойдет на такое — слишком романтичен.

— Это на руку вам, а не мне, — заявил фон Гумбольдт.

— С вами будем разбираться отдельно. Вам он не уступит ни йоты; а мне может.

— Вы нещепетильны, — заметил австриец. Похоже, слова Ровены его несколько шокировали.

— Чаша принадлежит моей семье. И я хочу кое-что с этого поиметь.

— Кое-что… Понимаю. Но вы ведь говорили, что вас интересует лишь сама чаша. — Фон Гумбольдт взял кружку с чаем, однако не спешил сделать глоток.

— Судя по нынешнему положению вещей, у меня не так уж много шансов. Если с вами я еще могу разобраться в суде, то с Бирнбаумом все не так просто. Из-за него дело нужно улаживать без суда.

— А убрав с дороги Бирнбаума, вы снова решите разобраться со мной с помощью закона?

Ровена позволила себе коротко, натянуто улыбнуться.

— Хорошая мысль. Нет. Вот что мы сделаем: заключим сделку. Я не стану предлагать что-то в спешке: только встречу, чтобы пустить пробный шар. Ведь она никого ни к чему не обязывает, верно? Разве не этого вы хотели?

— Как скажете.

— И еще одно; Грааль должен быть там.

— Нет, — спокойно отозвался фон Гумбольдт.

— А что вы волнуетесь? Обеспечьте ему любую защиту, какую пожелаете. Никто на нее не позарится — без сертификата о происхождении чашу нельзя продать. Именно потому из «Сотбис» в первую очередь обратились ко мне. Датирование по углероду не удалось; стоит мне сказать, что чаша поддельная, и вы вряд ли найдете покупателя. Во всяком случае, не по той цене, на какую рассчитываете. Нужно привезти Грааль туда, где мы собираемся встретиться. Создать необходимую атмосферу.

— Миссис Торн, я не романтик. Со мной ваш трюк не пройдет. — Фон Гумбольдт был явно сбит с толку.

— Я знаю.

— Тогда зачем предлагаете?

— Я уже сказала. Важна атмосфера. — С минуту Ровена помедлила, потом сделала вид, будто потеряла бдительность, проронив: — Хоть раз хочу взглянуть, как она смотрится дома. Потом, если придется расстаться с ней… — И Ровена пожала плечами.

Граф не клюнул окончательно и все же задумался — она точно это знала. К тому же ему не хотелось ждать, пока заработает громоздкая юридическая машина.

— Я посоветуюсь с «Сотбис», — пообещал фон Гумбольдт.

* * *

Приближение каникул не вызывало у Натана обычного ощущения совершенного восторга. Мальчик скорее чувствовал облегчение от того, что теперь не придется отвлекаться на школу и можно будет сконцентрировать внимание на других проблемах. К тому же его одолевал постоянный неприятный зуд волнения и зарождающегося страха. На ночь Натан достал спортивные штаны и толстовку: ему надоело скакать из вселенной во вселенную в одной пижаме; потом натерся приготовленным Бартелми маслом и спокойно уснул без сновидений, во всяком случае — судьбоносных.

Субботу мальчик провел с Хейзл и Джорджем; друзья, как обычно, страшно завидовали, что у Натана каникулы начинаются так рано.

— Как же так выходит, что люди, которые платят за обучение, в итоге учатся меньше? — возмущался Джордж.

— Мама не платит. У меня бесплатная стипендия.

— Ты знаешь, о чем я.

Вечером Анни сообщила ему, что хотела бы на пару часов отлучиться — повидаться с Бартелми.

— Ты уверен, что справишься один?

— Ну конечно. Да и Хейзл пока побудет у нас. Ее допрашивали копы, так что теперь ей нужна моральная поддержка.

— Ты в порядке? — спросила Анни у девочки. Хейзл кивнула. О том, что она написала письмо, девочка призналась только Натану и больше ни одной живой душе.

— Я поставлю в микроволновку пиццу. Грибы с моцареллой или пепперони?

Дети дружно высказались за пепперони.

— А зачем тебе к дяде Барти? — полюбопытствовал Натан. Мальчика немало удивило то, что Анни решила отправиться к Бартелми без него.