Герои по ту сторону: дебют - Алина Солнцева

Но ведь тому могла быть причина, разве нет? Разве за многие тысячелетия высшие существа не могли возгордиться и решить, что теперь им всё известно? С людьми порой такое случалось всего за пятьдесят лет…

Элиот покачал головой. Сколько раз среди жрецов поднимались тяжёлые вопросы? О том, кто прав в случае с Дарующим пламя, почему появляются дети богов, если это запрещено… Да мало ли. Кое-кто даже спрашивал, остаются ли небожители всесильными наблюдателями, если их давно сменили младшие божества? Элиот всегда пресекал подобные разговоры, но сейчас задумался.

Стоит ли и дальше следовать воле богов? А если задуматься всерьёз – какова она сейчас? Чего на самом деле хотят небожители? Действительно ли этого они добивались – повального мошенничества, нечестной игры, соблазнения героев идти вопреки зову Дара?

Где же правда?..

Духи ждали ответа. Тёплое золотое сияние по-прежнему согревало, и тьма отступала от него. Как бы хотелось взять немного, запечатать в хрусталь и оставить как свечу на столе…

– Я не знаю, – машинально ответил Элиот и на вопросы духов, и на свой.

На несколько долгих секунд воцарилось молчание. Духи переглядывались, словно безмолвно общались друг с другом. Эрика взглянула на Шина, затем на Габриэля. Оба кивнули ей. Девочка сжала крошечные кулачки и решительно шагнула вперёд.

– Элиот, ты должен кое-что знать. Мы не говорили тебе об этом, потому что не было серьёзных причин. Но теперь…

Казалось, сердце на мгновение замерло. Неужели духи раскроют один из своих секретов?

– Мы не просто хранители энергии Земли. Наша роль гораздо важнее. Нам многое подвластно, и чем больше нас, тем большей силой мы владеем. Двенадцать духов-хранителей, собранные вместе, способны призвать Создателя домой.

Элиот замер. Казалось, время во всём мире остановилось. Как говорилось в древних сказаниях, божество, сотворившее мир, ушло на покой, не оставив возможности связаться с ним. И теперь…

– Хочешь сказать, это я и должен сделать? Призвать Создателя, чтобы он навёл порядок в Мире грёз? – прошептал Элиот. Сама мысль об этом казалась богохульством.

– Не сейчас, – Эрика подняла вверх указательный пальчик. – Когда наступит время.

– Но как я узнаю, когда оно наступит?

Повисла неловкая пауза. Элиот ощутил лёгкое раздражение. Ну вот опять. Опять им что-то известно, но они молчат. Проклятье. Конечно, у духов есть на то причины, но сколько проблем можно было избежать, знай он правду раньше!

– Мне больно об этом говог’ить, гег’ой, – сказала Аврора. – Когда во имя божества падёт пег’вая жег’тва, пг’онзённая стг’елой тьмы, сгог’ит последний мост. Пути назад не будет, и лишь тогда ты сможешь обг’атиться к Создателю.

– Мне что, придётся ждать, пока кто-то умрёт?! – Элиот и не заметил, как вскочил на ноги. – Этого вы хотите?

– Капли невинной крови, пролившиеся во имя божества – единственное, что способно отрезвить опьянённые властью умы, – еле слышно ответил Шин. – Но лишь мироздание знает, будут ли те капли последними в венах жертвы.

Элиот обошёл духов и машинально, не понимая, что делает, прошёлся до стены и обратно. Звук шагов гулко отдавался в наступившем безмолвии, и это при том, что кабинет крошечный…

– Я не хочу, чтобы это случилось, – наконец сказал Элиот. – Не слишком ли велика цена?

– Ты знаешь грядущие события, и тебе неподвластно их течение, – отозвался Шин. – Но можешь в реку ты вступить и попытаться повлиять на ход судьбы. Твоим рукам подвластно мироздание, если опускать ты их не будешь.

Элиот на мгновение оглянулся на старичка. Отвернувшись, вновь пошёл в дальний угол комнаты.

Нельзя, ни в коем случае нельзя допустить такого. За всю историю мироздания уже было пролито слишком много крови во имя богов. Настоящих или вымышленных – какое это теперь имеет значение? Важно то, что история могла повториться.

Духи не раз предсказывали будущее. Так же туманно, без подробностей, но их слова всегда исполнялись, как будто мироздание записывало и воплощало события по сценарию. И если Шин говорит, что изменить течение нельзя, но можно попытаться вмешаться… Смысл был. Но не означало ли это, что Элиот добровольно соглашается допустить кровопролитие?

– Именно это и означает, – отозвался Габриэль. Элиот вздрогнул и оглянулся на духа. В пылу размышлений он и не заметил, как озвучил последнюю мысль вслух.

– Я не могу, – голос жреца предательски дрогнул. – Я не имею права…

– Человек, смотрящий вперёд по течению реки мироздания, не должен корить себя за то, что неизбежно, – мягко отозвался Шин. – Человек не в силах изменить её течения…

– Но и плыть по нему я не намерен! – Элиот не сдержался и с силой ударил кулаком по столу. И хотя удар и вышел не сильным, несколько учебников по античной философии, лежавших здесь без дела уже не одну неделю, съехало на пол. Элиот опустился на колени и бросился поднимать их, но нечаянно задел другую стопку. Вся гора книг обрушилась на пол, накрыв главного жреца с головой.

Это не было больно, хотя пара тяжёлых томов ощутимо ударила по спине. Элиот почти не заметил этого. В голове крутилось с пару десятков идей.

Если вести аналогию до конца, то человек умеет менять течение рек. Плотины, электростанции, отведение каналов, да мало ли? В конце концов, есть лодки, корабли, и даже субмарины… Может быть, духи хотят услышать что-то из этого?

– Элиот, послушай, – рядом со жрецом на корточки опустилась Эрика. Отсветы золотого сияния заиграли на книгах. Элиот выпрямился. – Ты должен согласиться с тем, что не можешь влиять на события. Вернее, не так. Ты не можешь изменить всё так, чтобы вообще ничего не произошло, но сможешь облегчить участь жертвы. Мироздание приготовило ключи, чтобы впустить Создателя домой, и отобрать их мы не можем.

– И вы хотите, чтобы я позволил пролиться крови?

– Именно, – в голосе девочки послышались нотки грусти. – Я понимаю твою боль. Узнать, что может произойти такое, и отпустить события, и никому о них не говорить…

Жрец сжал кулаки. Ещё и молчать об этом?

– Но таково испытание твоей веры, Элиот. Ты должен доказать, что стойкости твоей и веры мирозданию достаточно. Доверься нам и доверься творению Создателя, и оно ответит тебе тем же.

Элиоту захотелось взвыть от бессилия. Такого он не чувствовал со времён учёбы в академии, когда он раз за разом проваливал экзамены по боевым искусствам. Как говорили преподаватели, он мог оказаться неспособным к такому предмету – есть же на свете люди, не имеющие таланта к математике или литературе.

Но за всю историю академии такой студент появился впервые. Раз за разом, по какой бы методике парень ни занимался, сколько бы ни тратил времени тренировки, какое бы оружие ни выбирал – ему даже разрешили сменить огнестрельное на холодное – результат нулевой. После экзаменов на третьем курсе Элиоту хотелось лезть на стенку от отчаяния, и это чувство достигло новых высот перед выпускными. Бессилие перед обстоятельствами. Вот чего он боялся больше всего, чего поклялся не допускать.