Конь в пальто - Сергей Донской

– Знакомое название, – уклончиво ответил Давыдов.

– Еще какое знакомое! Эта фирма долго и безрезультатно предлагала вам настоящее сотрудничество. И если бы вы в свое время заключили с «Самсоном» договор о взаимных поставках, никаких мутных сделок вам никто не навязал бы. Почему бы теперь не исправить эту ошибку?

– Кажется, на вашем языке это называется «взять под крышу»?

– Нет, – твердо возразил Итальянец. – На моем языке это называется взаимовыгодным сотрудничеством. Вам отгружают кокс или рудный конгломерат, вы отгружаете прокат и имеет свою законную долю, за которую никогда не придется отчитываться перед государством. При этом вы остаетесь полноправным директором завода, а не марионеткой в руках бандитов.

– Вы, конечно, не бандиты?

– Мы вообще не имеем никакого отношения к уголовщине, – холодно сказал Итальянец. – Ничего противозаконного. А вот ваши нынешние благодетели… Вы же умный человек. Про палец, который кладут в пасть, слышали? За первым цехом последует другой, неужели не ясно? И никто вас не спасет. Ведь вы сами, добровольно, приняли условия бандитов.

– Что изменит договор с «Самсоном»? Означает ли это, что…

– От вас мгновенно отвяжутся, – быстро сказал Итальянец. – Если вы будете работать со мной, у меня появится право ограждать вас от подобных неприятностей.

– А Миша? – неожиданно спросил Давыдов, не скрывая, что предложение в принципе принято.

Итальянец с вкрадчивостью камышового кота прогулялся по кабинету, как бы обдумывая заранее готовый ответ, затем вновь водворился на свой крутящийся трон и произнес:

– Миша после вашего ухода будет приглашен сюда для неприятного, но необходимого разговора. Скорее всего, он сначала сильно на меня обидится, но в результате бросит пить и получит нормальную высокооплачиваемую работу. Плюс алиби, чтобы вашу семью больше не могли шантажировать. Но сегодня он домой не вернется.

– Почему? – вскинулся Давыдов.

– Потому что бандиты и милиционеры так просто когти не разжимают, уважаемый. Требуется время, требуются определенные контрмеры. Давайте считать, что парень уедет в длительную командировку, которая пойдет ему только на пользу. Договорились?

Давыдов, попытавшись загасить окурок одним решительным движением, обжег пальцы об угольки, рассыпавшиеся в пепельнице, и почувствовал себя крайне неловко. Он, со всем своим богатым жизненным опытом, был вынужден сидеть и слушать приказы сначала одних людей, потом других. По возрасту они годились ему в сыновья, но их нахрап, апломб и железная хватка делали их неоспоримыми хозяевами положения. Впервые за много лет Давыдов подумал о сыне не с презрением, а с болью и сочувствием. Безвольный тридцатилетний мальчик, обреченный на вымирание вместе со своими поэтическими способностями и саморазрушительными наклонностями. Его нужно было вытаскивать из трясины. Да и себя самого. С помощью плакатного собеседника, протянутая рука которого нетерпеливо перебирала пальцами: хватайся, пока есть такая возможность.

– Так мы договорились или нет? – рука все еще реяла в воздухе.

– Да, – сказал Давыдов, пожимая протянутую ладонь. – Мы договорились.

– Ну вот. А на бандитов наплюйте. Вот моя визитка, звоните по любому номеру, вас выслушают, примут меры.

Злясь на себя, Давыдов взял визитку с таким уважительным видом, словно его осчастливил вниманием какой-нибудь партийный вождишко незабвенной эры грядущей победы коммунизма. Победила другая партия. Давыдов находился среди проигравших, но окончательно он понял это только теперь.

Проводив старшего Давыдова лучезарной напутственной улыбкой, Итальянец не сразу затребовал к себе младшего. Люди, путешествующие в багажниках, неприхотливы и непритязательны, они всегда готовы подождать, вполне справедливо полагая, что впереди их ожидают одни только новые неприятности. Багажник шикарной иномарки не располагает к внутреннему комфорту, если внутри него транспортируются не ваши личные приобретения, а вы сами.

Правда, Итальянец предоставил Мише мариноваться в собственном поту не из вредности и даже не из желания провести психологическую обработку. Слишком ничтожной представлялась ему фигура Миши, чтобы специально выстраивать тактику предстоящей беседы.

На время Итальянец попросту забыл о его существовании. Он был всецело поглощен рисованием кружочков и квадратиков, причудливо соединяющихся стрелками. Подобным образом в этом кабинете набрасывались схемы всех ответственных операций.

Старательно изобразив четырехугольник, Итальянец вывел внутри него печатными буквами слово «НАЦБАНК» и тут же принялся за его геометрическое подобие, расположенное ниже и обозначенное как «ИНТЕРБАНК». Банки соединились стрелочкой, направленной сверху вниз. Это символизировало кредитную линию, по которой перекачивались финансовые средства.

Зловредной овальной опухолью вырос рядом с «Интербанком» кровосос Ляхов, а с ним сросся еще один кружок, помеченный коротким словечком «ЯМА». Так на коммерческом жаргоне именуются одномесячные фирмы-фантомы, занимающиеся обналичиванием и конвертацией. От «Интербанка» к «яме» протянулась жирная прямая линия, пересекая оба кружочка и как бы перечеркивая их. По этому каналу потекут кредитные деньги. Потекут беспрепятственно и стремительно, поскольку расчетные счета Ляхова и «ямы» открыты в одном и том же банке с горделивой приставкой «Интер».

Завершив набросок, Итальянец ухмыльнулся. По мнению Хана, эта линия должна превратиться в стрелку, которая завтра вынырнет из обналичивающей фирмы с миллионом в клювике. Ляховская «Надежда» перечисляет «яме» оговоренную сумму, получает причитающуюся наличность и начинает процветать и пахнуть от удовольствия.

– А вот хрен тебе, господин Ханурин, – пробормотал Итальянец. – Все будет иначе…

Как? Он уже знал.

Завтра утром Ляхов действительно пошустрит в банке, а потом исчезнет за металлической дверью «ямы», прихватив котомку побольше. Сопровождающих лиц туда не пропустят, и конвою придется околачиваться снаружи, волнуясь и переживая. Представив себе эту живописную группку, Итальянец изобразил ее очень просто – в виде очередного кружочка с цифрой девять в центре. Полюбовавшись своим творением, он старательно склонил голову к плечу и снабдил кружок рогами. Получилось нечто вроде бычьей башки, тупой и бестолковой, какой ей и положено быть. Пусть ханские «быки» топчутся у закрытой двери, дожидаясь Ляхова с мешком денег. Пусть психуют.

Когда волнение достигнет критического уровня и быки начнут подумывать, не забить ли тревогу, на улицу ужом выскользнет Миша Давыдов, бережно прижимая к груди тот самый мешок или сумарь, с которым отправится за деньгами Ляхов. Только эта сумка теперь будет на вид туго набитой и весомой. На глазах у ошарашенных «быков» Миша ринется прямиком к поджидающей его машине и… Итальянец снова взялся за ручку: точка, точка, огуречик, вот и вышел человечек… Стрелка от примитивной Мишиной фигурки протянулась стремительным пунктиром к прямоугольнику с колесиками. Что это будет за машина? Неважно. Сегодня же Мороз подыщет что-нибудь подходящее, пригласит в офис нотариуса и оформит генеральную доверенность на давыдовского отпрыска. За рулем будет надежный водитель, который дождется Мишу с загадочной ношей, газанет и скроется из виду экипажа «девятки».