Оптинские дневники - Ольга Рожнева

Тогда тоже была суббота, и вот также отслужил он Литургию. Только храм был пуст. Старая Клавдия жалась к печке, а вечно хмурый Фёдор сразу после службы пошёл за охапкой дров. В храме было холодно, и две старушки с клироса, закутанные в видавшие виды шали, побрели к выходу. Они не успели открыть дверь, как она распахнулась сама и вместе с порывами ветра и снега вбежала женщина лет сорока пяти. Одета она была не совсем по церковному: в брюках, в дублёнке и меховой шапке вместо платка. Но шапка была несколько набок, дублёнка полурасстёгнута, а по щекам забежавшей в храм текли слёзы. Она неуклюже подбежала к отцу Борису и, упав в ноги, зарыдала. Отец Борис с трудом смог успокоить её, усадить на скамейку и расспросить о случившемся несчастье.

Оказалось, что женщину зовут Елизаветой. Дочка её, Таня, и только что родившийся внучок Егорка находятся в реанимации. Они всей семьёй так ждали этого ребёночка! Имена давно придумали. Если девочка – Леночка, а если мальчик – Егорка.

– Наш Егорка родился! Крошечка наш, солнышко ненаглядное! Танечка, доченька моя бедная! Кровиночка моя!

Женщина опять зарыдала, и отец Борис с трудом добился от неё, что роды прошли неудачно, у дочери большая потеря крови, она впала в кому, а ребёночек родился в состоянии асфиксии и с какой-то патологией. Оба на аппарате искусственного дыхания, и мрачный реаниматолог сказал, что прогноз плохой. А знакомая и опытная медсестра, подслушав совещание срочно собравшегося в реанимации консилиума, шепнула Елизавете, что и дочка, и внучок её умирают и вопрос только в сроках отключения аппарата.

– Бабушка наша старенькая сказала мне к вам бежать, в церковь. Велела просить помощи у Бога и ваших, батюшка, молитв! Помогите, пожалуйста, помогите, батюшка! Ну пожалуйста! Вы можете! Ведь можете?! Вы же священник! Бог вас послушает! Кого же ему слушать, как не вас! Танюшка моя! Егорушка маленький!

И женщина опять зарыдала. Отец Борис почувствовал, как у него сжало сердце. Ему стало очень жалко эту молоденькую мамочку, так и не увидевшую долгожданного сыночка. Жалко младенца, который умирает, не увидев белый свет, не припав к материнской груди, не встреченный радостью и любовью всей семьи. Его кроватка и игрушки (наверняка купили) так и не дождутся своего маленького владельца. И ещё где-то там ходит молодой муж и папочка, который может потерять одновременно и жену, и долгожданного сына. А вместо радости и счастья все будут долго стоять на холодном ноябрьском ветру у двух засыпаемых снегом холмиков. Эта картина мгновенно пронеслась в голове батюшки, и он взмахнул головой, отгоняя недоброе видение.

– Успокойтесь, Елизавета! Всё будет хорошо! Всё – будет хорошо, понимаете?! Успокойтесь! Господь милостив! Он спасёт и мамочку, и младенчика! Будем молиться, просить у Него милости! И Он обязательно поможет!

Елизавета потихоньку перестала рыдать и смотрела с надеждой:

– Да, мама всегда говорила, что Бог есть! А если Он есть, Он вас обязательно услышит! Значит, всё будет хорошо! Ведь правда?! Они поправятся?!

Отец Борис проводил женщину до дверей. И, устало вздохнув, стал собираться домой. Домой он с недавнего времени не спешил. Матушка Александра, забрав с собой сыночка Кузеньку, уехала к родителям. На приходе этом в небольшом уральском городке батюшка служил уже три года. И все три года служба проходила в пустом храме.

Люди в городке много работали, жили небогато и летом, в свободное время, предпочитали работать на своих дачных участках, выращивая нехитрое подспорье к зиме. А зимой женщины проводили выходные за стиркой и уборкой, пекли пироги и смотрели сериалы, мужчины же собирались в гаражах и под предлогом ремонта пили беленькую. В церковь многие из них попадали уже не своей волей, а ногами вперёд: в городке обычным делом была смерть мужчин в этих самых гаражах от удушья, когда, напившись той самой беленькой, они решали погреться, включали мотор и, уснув, уже не просыпались. Но и все остальные тоже пребывали в каком-то страшном сне, когда, похоронив друга, шли выпить за упокой его души в тот же самый гараж.

Александра, тоненькая и хрупкая, зябко кутаясь в шаль, говорила:

– Мне страшно бывает за этих людей: они как бы спят наяву. Бездумно проживают день за днём, не задумываясь о Боге, о душе, о смысле жизни, о том, что будет там, за порогом… Отче, давай уедем отсюда, из этого городка. В другой – в большой город. Мы тут с тобой так и не дождёмся прихожан. И помощи храму не будет. Как и нам с тобой, отче. Будем всю жизнь в нищете. Кузеньке вон на фрукты даже не хватает денег.

Отец Борис устало молчал. В первый год настоятельства, когда получил первый приход в своей жизни, он очень надеялся, что у него скоро появится паства. И в храм придут прихожане, которых он, как пастырь, поведёт по пути спасения. Но храм наполнялся только на Крещение, Рождество и Пасху. На Крещение шли за святой водой, на Рождество – нередко выпив, весёлые, дурашливые, а на Пасху – с обязательными яйцами и куличами. В остальное время года храм пустовал.

В этот первый год отец Борис часто перечитывал, иногда даже вслух, для матушки, историю о священнике Георгии (Коссове), который два года служил в селе Спас-Чекряк Орловской губернии в пустом храме без прихожан. Никто не шёл на службу к молодому священнику. Лукавый искушал его мыслью бросить всё и сбежать. Пугал страхованиями. А батюшка поехал со своей скорбью в Оптину Пустынь к старцу, преподобному Амвросию. И преподобный Амвросий, увидев скорбного батюшку, сразу же прозорливо сказал ему слова утешения.

И отец Борис читал вслух об этих словах утешения великого старца отцу Георгию, будущему священноисповеднику. Читал и чувствовал, как сердце отвечает мгновенно взыгравшей радостью.

А отец Георгий писал об этом так: «Как увидел меня батюшка Амвросий, да прямо, ничего у меня не расспрашивая, и говорит мне: «Ну, чего испугался, иерей? Он один, а вас двое!» – «Как же это так, – говорю, – батюшка?» – «Христос Бог да ты – вот и выходит двое! А враг-то – он один… Ступай, – говорит, – домой, ничего вперед не бойся; да храм-то, храм-то большой каменный, да чтобы теплый, не забудь строить! Бог тебя благословит!» – С тем я и ушел. Прихожу домой; с сердца точно гора свалилась. И отпали от меня все страхования».

По молитвам старца, скоро храм этого батюшки наполнился прихожанами, и стал у них добрый и дружный приход. Сам же отец Георгий вырос в настоящего пастыря и стал известен далеко за пределами Орловской губернии. Имея дары прозорливости и исцеления, ревностный пастырь помогал всякой измученной душе.

По свидетельству очевидцев, орловские богомольцы, приезжавшие к великому святому Иоанну Кронштадскому, слышали от него: «Чего вы сюда приехали? У вас есть свой отец Георгий Коссов!»

А потом в селе был построен и большой каменный храм, трёхпрестольный, потому что старый храм всех прихожан перестал вмещать… А ещё, стараниями отца Георгия, были открыты в селе больница и приют для сироток, а также второклассная школа – единственная в уезде. Вот такая история.

Но на второй год служения отец Борис эту историю постепенно перестал перечитывать. Он всё чаще думал, что нет у него старца, чтобы так помолиться. А сам он, видимо, недостойный священник. И проповеди, которые он тщательно и подолгу готовил, а потом говорил в пустом храме, звучали, как ему казалось, жалко и неубедительно.