Королева войны - Феликс В. Крес

Кеса кивнула.

— Но это зависит от хозяйства, ваше благородие, — пояснила она. — Везде хотели бы научить всему, но это нигде не удается, так что каждое хозяйство по-разному обучает невольниц. В некоторых хозяйствах Армекта предлагают скорее прекрасных телохранительниц. — Она не сумела скрыть превосходства в голосе. — Они получают хорошее образование, но прежде всего их учат убивать — столь же умело, как и специально предназначенные для этого невольницы. Они получают сертификаты Жемчужин, однако стоят намного дешевле, чем дартанские Жемчужины.

— Но ты не такая, госпожа.

— Нет. В этом доме — только Хайна.

— Та симпатичная девушка с каштановыми волосами?

— Та симпатичная девушка, ваше благородие, получила свой сертификат на два года раньше других. Князь Левин не покупал что попало.

— Вижу.

Он хотел сделать Жемчужине приятное, а в итоге лишь обидел… Однако она ничего не сказала, понимая его намерения.

— Я ничем не ценнее Хайны, ваше благородие. Языки, имперские и местные законы, история и политика… Но, например, о тактике и стратегии я все забыла, да никогда слишком много и не знала. Хайна же превосходно в этом разбирается, она могла бы заменить коменданта Йокеса. Естественно, если бы не отсутствие опыта.

— Девушка-воин.

— Ну нет, ваше благородие, не только. Финансы, математика… впрочем, и языки тоже. Она все-таки Жемчужина, ваше благородие, — мягко напомнила она. — И свой сертификат не во дворе подобрала.

Разговор о Хайне подсказал Готаху вопрос, который он давно хотел задать, но не знал, как и кому.

— Меня вчера удивило, что у княгини и первой Жемчужины совершенно одинаковые волосы. Длина, цвет… и прическа такая же, до мелочей. Обе прекрасно выглядят, но — это что, какая-то местная традиция? Первая Жемчужина должна быть похожа на свою госпожу? Я не посмел вчера спросить, к тому же боюсь, что, чего-то не понимая, могу сморозить глупость, — объяснил он.

Она даже глазом не моргнула.

— Это трудно назвать традицией.

Проницательная невольница превосходно понимала смысл вопросов. Готах ждал, но дальнейших пояснений не последовало. Оба начали понимающе улыбаться друг другу одними глазами, хотя каждый пытался прервать этот обмен взглядами. Она посмотрела на потолок, он на стену. Готах уже понял, что Жемчужине о чем-то нельзя говорить. Она тоже понимала, что посланник об этом догадался. Но эта смешная тайна готова была стать явной при первом же невинном вопросе…

Некоторое время оба молчали. Потом Жемчужина снова улыбнулась. Гостю, а не потолку.

— Каковы твои утренние привычки, ваше благородие? — спросила она. — Принести чего-нибудь выпить? Поесть? Мы тут завтракаем поздно. Анесса… предыдущая первая Жемчужина не была ранней пташкой. В Доме до сих пор царят установленные ею порядки. Некоторые.

Посланник, как и каждый ученый, был человеком неизмеримо любопытным. Он охотно расспросил бы еще о Хайне, об Анессе, которая уже не была первой Жемчужиной Дома (судя по всему, недавно), а больше всего — о самой Кесе. Однако он сдержался.

— У меня нет никаких утренних привычек. Но… дождь уже кончился… Есть тут недалеко озеро или ручей, где можно было бы искупаться? Я об этом уже много дней мечтаю! — с тоской проговорил он. — Такая жара!

Жемчужина Дома добродушно рассмеялась.

— До озера довольно далеко, но возле мельницы можно ополоснуться, хотя поплавать сложно — вода там самое большее по колено. По другую сторону мельницы, до колеса, уже утонуло несколько человек, поэтому купаться там не советую. Так что, ваше благородие, тебе предстоит довольно долгая утренняя прогулка. Я пришлю кого-нибудь со всем, что нужно. Невольницу или невольника? — спросила она.

— Невольника, — попросил посланник, запоздало с чувством легкого стыда подтягивая выше простыню и почти краснея под взглядом красивой женщины, которая, сдерживая смех, все выше поднимала гордые брови.

— Если бы только я могла, ваше благородие… я влюбилась бы в тебя без памяти, с первого взгляда, — сказала она, вставая. — Прости мне мою дерзость. Ты не знаешь… не можешь себе представить, господин, как много для меня значил этот разговор. В последний раз я так разговаривала с князем…

Опасаясь, что скажет слишком много, она быстро вышла из комнаты, прежде чем застигнутый врасплох посланник успел произнести хоть слово.

Агатра этой ночью спала мало. Проснувшись на рассвете, она быстро, по-военному собралась и отправилась на разведку. Примерно к тому времени, когда Жемчужина шла будить посланника, подсотница уже побывала на развилке у мельницы, прошла немного в сторону придорожного постоялого двора и с вершины небольшого холма посмотрела на отдаленные строения. Когда-то ее зоркость считалась среди лучников чуть ли не легендарной — и с тех пор ничего не изменилось… Наконец она вернулась. Еще ночью она кое-что узнала в городе — в основном в корчме с большой вывеской.

Никогда в жизни она не чувствовала себя столь беспомощной и сбитой с толку.

Она служила Вечной империи. Ей казалось, что она понимает, на чем основывается ее — империи — сила. Но, много лет проведя в Кирлане, она видела все преувеличенным, ненастоящим. В столице принимались решения, рассылались распоряжения и приказы, а имперские гонцы развозили их по всем сторонам света. Агатра привыкла к мысли, что всей империей можно управлять из императорского дворца, дергая за соответствующие ниточки. Когда возник вопрос о Буковой пуще — малозначительный вопрос о непослушной невольнице в каких-то отдаленных владениях, — ей казалось, что Кирлан в очередной раз тянет за очередную ниточку. Причем тянет чересчур сильно, посылая эмиссара с чрезвычайными полномочиями, во главе солдат, военное значение которых на фоне всей империи было ничтожным, но политическое — сокрушительным. Лучники. Армектанская гвардия. Символ имперских войск, знак воли императора.

За время долгого похода она многое узнала. С ниточками происходило нечто странное: натянутые в столице и удерживаемые там надежной рукой, они с каждой милей слабели, измочаливались, рвались… В Армекте все еще как-то работало, и даже вполне неплохо. Но уже Тройное пограничье Агатру попросту поразило. Тереза не сотрудничала с Ваделаром, ниточки едва натягивались, к армектанским гвардейцам относились как к обременительным гостям… Гостям! Армектанские солдаты были гостями в ими же завоеванном краю! В конце концов их отругали и поставили в угол. И сделала это… армектанка. Наконец, еще через несколько миль пути, гвардейцы империи стали гостями попросту непрошеными. И им сразу же дали это понять.

Бунт, мятеж — ладно. Агатра знала, что подобное порой случается. Но пока что никакого бунта не было. Бунта не было, и, несмотря на это, в Добром Знаке, где сидели имперские урядники, сборщики собирали налоги, а купцы торговали, как и везде, невозможно было выяснить, насколько многочисленно личное войско. Никто не в состоянии был проверить что бы то ни было уже много лет, а может быть, и вообще никогда. Никто! Сам император ничего не мог поделать! Особая посланница Кирлана, даже если бы сообщила о своем истинном звании и о том, что она — высокопоставленный урядник трибунала, не получила бы никаких сведений, в лучшем случае ей лгали бы прямо в глаза. Она могла демонстрировать свою власть и полномочия перед ничтожным шпионом, но лишь перед ним. Правящая в Сей Айе титулованная невольница действительна готова была рассмеяться при виде документа, подтвержденного печатью императрицы и судей трибунала из двух провинций. Раньше точно так же мог смеяться князь Левин — не смеялся же лишь потому, что предпочитал строить серьезный вид, разрывая лошадьми тайного урядника империи. Во имя торжества закона, под окнами у урядников Имперского трибунала и с их молчаливого согласия. Что еще можно было совершить в Сей Айе? Безнаказанно вырезать клин гвардейцев? Ибо не согласиться на их присутствие вполне можно было и без каких-либо печальных последствий. Где были ниточки, связывающие эту поляну с Кирланом? Неужели так же обстояли дела и в остальной империи? Агатра разозлилась по-военному — и взялась за дело с крестьянским упрямством, тем самым, которое привело сироту из бедной деревни в покои императрицы. Пока существовала хотя бы тень шанса на наведение порядка в Сей Айе, она не собиралась сдаваться. Наместник Ваделар, если бы мог услышать о всем том, что она предприняла в Сей Айе, схватился бы за голову, но вместе с тем у него был бы повод удовлетворенно сказать: «Я знал! Я предвидел!» Тайная посланница трибунала, не разбиравшаяся в людях и склонная воспринимать каждого как лучника, который должен исполнить приказ, пока что делала одни лишь глупости. Всю жизнь прослужив в армии и много лет командуя отборными солдатами, она вообще не понимала, что означает слово «нет». Она пользовалась полным доверием и поддержкой Кирлана, но императрице, обычно столь проницательной и рассудительной, на этот раз не удалось удержать дистанцию: ее фаворитка наверняка могла припугнуть дерзкую невольницу и выяснить, что происходит в Сей Айе, но ей ни в коем случае не следовало давать столь широких полномочий и прав. Десять таких, как Агатра, разосланных по всем краям Шерера, за полгода развалили бы весь Трибунал.