Помутнение - Джонатан Летем

вероятно, сейчас и не желал бы. И все же, помимо его желаний, оставалась еще игра с более высокими ставками. Как будто после броска игральных костей на двух кубиках выпала комбинация очков, требующая сыграть блиц[58]. И он сыграл.

– Этот мужчина взял с собой в преисподнюю свою мечту об этой женщине. Дело в том, что он ведь тоже видел, кто она. Она доверила ему свой секрет, почти случайно. И так, по воле случая, он смог узнать ее лучше, чем другие мужчины, знавшие ее многие годы – или им казалось, что они ее знают. И это знание поддерживало его в темном узилище. Оно помогло ему выжить. То есть я хочу сказать, что она помогла ему выжить.

Необходимость, из-за языкового барьера, четко выражать свои мысли в телефонном диалоге, летящем по спутникам связи через временные пояса и государственные границы, очистила речь Бруно от всего лишнего. И в этом было свое преимущество, ведь он рассуждал о глубинной эротике судьбы.

– Мне кое-что нужно от тебя, Мэдхен.

– Ja?

– Прилетай и позаботься обо мне. Я среди врагов.

– Прилететь… куда?

– В Калифорнию.

– Сейчас?

– Ты не можешь? Тебя что-то удерживает?

– Я не знаю.

– У меня есть билет для тебя.

– Nein, Александер! Это правда?

– Это правда.

Замолчав, Мэдхен словно еще больше от него отдалилась. Словно выплыла из раковины. Билет? Он вызывает ее к себе? Он же лишится ее сейчас из-за столь невероятного поворота событий.

– Мэдхен?

– Мне надо подумать.

– Конечно. Если для тебя это слишком…

– Я могла бы прилететь, может быть, через неделю.

– Не решай ничего второпях.

– Я прилечу.

– Но, Мэдхен…

– Ja?

– Я выгляжу иначе, чем когда мы встретились.

– О, Александер, дорогой Александер, неужели ты думаешь, для меня это так важно?

IV

Накануне приезда Мэдхен Тира Харпаз вновь возникла в жизни Александера Бруно. Это произошло через шесть дней – он как раз дошел до последней двадцатки из пособия, столь же для него оскорбительного, сколь и ненавистного. Но деньги, точно наркоз, обеспечивали жизнь и сон.

Экстрасенсорный дар Тиры, возможно, вновь пробудился в тот самый момент, когда Бруно задумался, не придется ли ему клянчить еды у Плайбона или у Бет Деннис в «Зодиаке». Несколько дней тому назад Бет выудила из него номер телефона Мэдхен, а на следующий день постучалась и с усмешечкой отдала распечатку электронного авиабилета. Из него он узнал полное имя своей попутчицы с ванзейского парома: Мэдхен Абпланальп – и ее возраст: тридцать два года. После чего не видел ни Бет, ни Плайбона, хотя и не избегал встреч с ними. Бруно даже не отложил денег на городскую электричку, чтобы доехать до аэропорта и встретить немецкую гостью. Он понятия не имел, как объяснить ей свое состояние, когда она прилетит. Тира Харпаз поймала его на выходе из «Джека Лондона». Она припарковалась под знаком «Остановка запрещена», заблокировав проезд к мусорным бакам, и резким свистом пригласила подойти к открытому окну «вольво». Она сидела, вальяжно развалясь на водительском сиденье, и курила косяк. Хотя Бруно вполне мог бы пройти мимо, сделав вид, будто не заметил ее, он чувствовал себя как преступник в наручниках.

Ее первые слова прозвучали словно обвинение:

– Значит, ты все-таки ходил в «Зомби», несмотря на мои просьбы.

– Я слышал только одну просьбу. Разве их было несколько?

– Ладно, умник. Хочешь, покатаемся?

Он сел к ней в машину, как ему хотелось думать, по доброй воле. На ней сегодня была блузка из флуоресцентного полиэстера с большими цветами лаймового цвета, туго обтягивающая груди и живот, а тесные белые рукавчики подчеркивали на удивление рельефные бицепсы. Когда-то эта блузка была ей впору. Длинные руки закона, невольно подумал он, все еще заставляли Тиру Харпаз лелеять несбыточные грезы о карьере в полиции. С таким же успехом они с Китом Столарски могли быть командой детективов-недотеп, вечно осложняющих себе жизнь.

– Ты что, устроила на меня засаду? И долго ты собиралась ждать, когда я выйду?

– Я только что подъехала.

– Но сколько ты была готова тут проторчать? Я так полагаю, ты и сама не знаешь.

– Минут сорок пять. Потом я бы поднялась к тебе.

– По-моему, ты отдала мне лишний ключ.

– Ах да, точно. Ты заставил меня притвориться, будто ключ всего один. Ну, извини.

– А что насчет «Зомби-Бургера»? Ты лично следила за мной или наняла кого-то?

– Менеджер раз в неделю присылает Киту пленки с камер видеонаблюдения, отмечая в записи наиболее интересные моменты. Я их просматриваю хохмы ради, а потом размещаю самые забавные фрагменты на «Ютьюбе». В последней записи был клевый чувак в светоотражающей маске. Тебе бы понравилось.

– Не пойму, что из всего сказанного является шуткой.

– О, а ты делаешь успехи! Я-то думала, ты начнешь меня уверять, будто слыхом не слыхивал о «Ютьюбе».

– Нет, я знаю, что такое «Ютьюб». Это то место, куда заходят люди, чтобы стать вопиюще некомпетентными в триктраке.

Взяв у нее предложенный косяк, Бруно сунул его в прорезь для рта и затянулся. Под маской мышцы лица были постоянно напряжены, готовясь к встрече с миром.

– Тебе в этой штуке не жарко?

– Постоянно.

При свете дня он впервые заметил, что ее чернющие волосы явно крашеные. Он остро, до умопомрачения, ощущал близость Тиры. Возможно, в ее отсутствие он мысленно зондировал ее тело, даже не подозревая об этом. В последние дни жизнь по соседству с Телеграф-авеню приводила Бруно в безотчетное воодушевление, как будто Тира следом за Столарски исчезла из города. Прошлое и будущее куда-то уплыли, оставив для него лишь помаленьку расширяющуюся орбиту хождений по кафе и тротуарам, во всяком случае, пока он не израсходовал все двадцатки. Он даже как-то дошагал до своей старой школы и потом стал бесцельно ходить через Пиплз-парк, как будто эти районы Беркли не вызывали у него никаких щемящих чувств. И вот явилась Тира и предъявила ему неоплаченный вексель.

Вырулив со двора, Тира поехала по Шэттак-стрит на север. После пары затяжек он протянул ей косяк и взглянул под ноги, сделав вид, что собирается бросить на пол.

– Валяй, – разрешила она.

Странное дело: хотя «вольво» явно не мыли с его последней поездки, гора недокуренных косяков исчезла с коврика. Он кинул новый окурок на коврик, замусоренный обертками от конфет, скомканными бумажными салфетками и полосками пластыря с темными кровавыми пятнами.

– Ты сдала окурки на переработку?

– Один из прихвостней Кита знает, что я оставляю машину незапертой. И подбирает их для своих нужд. Это только один из множества