Перекресток миров. Начало - Павел Кобылянский

— Ты не сердишься на меня?

— А смысл? Ты не моя подчиненная, наказывать тебя я права не имею, да не очень и рвусь, если честно… Ты извиняешься, значит, понимаешь, что поступила неправильно…

— Ох… значит, сердишься. — Я подлезла человеку под руку и прижалась к нему поплотнее, одновременно состроив свою самую умильную мордашку. Раньше работало со всеми, кроме папы. — Все равно прости. Я очень постараюсь впредь так не делать, хотя и не обещаю. И поверь мне, я не рисковала больше необходимого, ничего бы они нам не сделали…

— Блин, Шелли, ну что с тобой делать… — тяжело вздохнул человек. — Вот только не надо мне строить глазки, как у какающего котика. А то ты выглядишь при этом такой несчастной… К твоим рогам это совершенно не идет.

— Ладно, не буду, — покладисто согласилась я, — а кто такой котик и почему он такой несчастный, когда какает?

Мы — не рабы, рабы — не мы.

Фраза из первой советской азбуки

Майор Воронов Константин Аркадьевич, человек, Дея,

44–50 день первого сезона,

1218 смена от Основания (по сменоисчислению Оэсси)

…И упаси меня Господи от своих детей, иначе я точно впаду в грех детоубийства. Нет, я понимаю, что это богохульство. И вообще, дети — цветы жизни, вот только растут эти цветочки однозначно на могилах родителей и удобряются точно их прахом.

Ну вот зачем Шелли стала дразнить этих упырей? Нам назло, что ли? Или просто из спортивного интереса? Ведь когда ей наш план объясняли, говорила, что все поняла. Не понимала только, зачем нам все это, и твердила, что упыри нападать не будут, и наоборот, общаться с нами станут подчеркнуто вежливо. Ну не могло у меня в голове уложиться, что стражи порядка, прибыв на место, где покрошили их соплеменников, начнут вежливо расшаркиваться с людьми, собственно, их и убившими. И даже не отрицающими этого. Особенно если верховодит этими убийцами несовершеннолетняя девчонка.

Самое смешное, что Шелли оказалась права. Вампиры общались подчеркнуто вежливо, ну с ней, по крайней мере. С нами же… На нас они реагировали так же, как я, наверное, стал бы обращаться с зачуханным салабоном — первогодком из стройбата. Но я бы так делал не из офицерского гонора, а потому, что по-другому этот салабон попросту не поймет, особенно если не русский. Да и русские в стройбат такие попадают, что с чурками общий язык найти гораздо проще. Вот черт, неужели у них все люди в таком же состоянии находятся? Или по крайней мере большая часть…

Во всей этой операции с местными кровососами на самом деле было всего два опасных момента. Точнее, один просто скользкий, а вот второй по ходу реально опасный. То, что Шелли постоянно хотелось есть, как она объяснила, из-за ран, это понятно, но вполне могла бы часик и потерпеть. Объясняли же, что у нас все роли расписаны и что перед упырями нам лучше поменьше отсвечивать. Но вроде как Тирли смог разрулить ситуацию. Когда я пошел показывать начальнику трупы рогатых, он, навалив в тарелку остатки завтрака, быстро проскочил через фургон и, не высовываясь наружу, из-под полога пихнул еду тифлингессе, а потом так же быстро вернулся назад к костру. А вот ко второму случаю девушка была абсолютно непричастна. Трупы упырей так аккуратно, как тифлингов, мы не раскладывали, просто свалили в одну кучу. Да еще и Стингер, согласно моему приказу, что называется, надругался над телами. И не только ножом попластал, а еще топор нашел и попросту расчленил несколько тел. В общем, куча выглядела весьма неприятно и никакого желания копаться в ней не вызывала. Впрочем, именно такого эффекта мы и добивались. И вот когда я подвел вампирского начальника к этой самой куче, один из воинов, которые шли с нами, крайне раздраженно зарычал и выпустил клыки. Я уже решил, что все, понеслась, рука сама потянулась к автомату, однако десятник ожег своего подчиненного взглядом, и тот моментально превратился в невозмутимую статую. Меня же послали подальше. Ну я и пошел.

Вот, собственно, и все. Главный вампир задал Шелли еще несколько вопросов и отправил нас восвояси. Правда, десятник отправил с нами еще двух своих воинов, вроде как для охраны. Шелли немного поупиралась, но недолго. Тут я с ней был абсолютно согласен, смотрелось бы чересчур подозрительно, если бы мы стали решительно отказываться. Два кровососа меня напрягали, но они сразу усвистали на своих ящерах метров на двести вперед, да так там и держались, я даже их верховых животных толком рассмотреть не успел. Понял только, что тоже вроде как ящерицы, тоже шестиногие, как и харры, но не такие… упитанные и массивные, скажем так. Шелли их наарами называла. К нам подходил только один из упырей и, когда мы останавливались, очень осторожно и вежливо уточнял у Шелли, сколько мы намерены отдыхать, когда тронемся дальше и когда будет следующая остановка.

Останавливались же мы лишь на час сразу после заката и на час сразу после рассвета. Харры оказались на редкость выносливыми тварюшками и никаких признаков усталости не выказывали. Управлять приходилось только ящером головного фургона, остальные, как обнаружилось, были приучены идти за впереди идущей повозкой. Вот только брели они со скоростью неторопливо шагающего человека. С одной стороны, это было хорошо, мы без проблем могли перемещаться между фургонами легкой трусцой, с другой — караван двигался не так чтобы особо и быстро. Но километров пятьдесят — шестьдесят за световой день проходили, да еще и ночью столько же. Шелли вообще сказала, что мы движемся даже быстрее, чем она рассчитывала. Вампирам, да и нам она мотивировала движение без остановок тем, что у амулетов, замораживающих тела, энергии хватит на восемь, максимум на девять суток, а до Перевального километров шестьсот, как я понял. Хотя мне казалось, что ей, ко всему прочему, хотелось выбраться отсюда побыстрее. Правда тела и в самом деле попахивали.

Еще четверо с лишним суток мы ехали по тому же лесу. Ни жилья, ни самих разумных, ни каких-либо признаков разумных. Хотя нет, вру, каждые семь-восемь часов то справа, то слева от дороги появлялись прогалины явно неестественного происхождения. Было видно, что лес там специально вырубили и впоследствии периодически прореживали молодую поросль и подлесок. На каждой прогалине обязательно имелся небольшой ручей, один раз даже попалась вполне себе такая речушка, а кое-где виднелись и колодцы. В траве можно было заметить следы кострищ, но изрядно заросшие, старые, месяца два прошло после того, как здесь жгли костры, не меньше, а может, и больше.

Стингер из любопытства пристал к Шелли с расспросами, и девушка подтвердила, что действительно это специально сооруженные стоянки, устроенные так, чтобы переходы между ними как раз и можно было преодолеть каравану с харра за световой день. Обычно они так и путешествовали, от одной стоянки до другой, на них и ночевал и, проходя за день километров по сорок — пятьдесят или, как выразилась тифлингесса, по двадцать — двадцать пять перестрелов. Получалось, что в местном перестреле два наших километра. Надо, кстати, девушку подробнее расспросить про меры длины, да и веса заодно. И про деньги поподробнее узнать.