Мистер Себастиан и черный маг - Дэниел Уоллес

Между тем звонки не прекращались.

* * *

Я говорил, наверно, полчаса, а потом дал им, Руди, Джей-Джею, Дженни и Мосгроуву, переварить услышанное. Трудно было сказать, что они чувствовали, но все — особенно Дженни — были под впечатлением. Иеремия и Руди покачали головой, глядя в посыпанный опилками пол, а Джей-Джей откусил от плитки табака и принялся жевать. Слышно было, как снаружи переступала копытами лошадь. Чей-то голос: «На следующей неделе, что пристал!»

Первым после нескольких минут глубокой задумчивости заговорил Руди:

— Да, Генри всегда был горазд на выдумки, это уж точно.

— Факт, — подтвердил Иеремия. — Я, например, никогда не верил ни единому его слову.

— А кто верил? — подхватил Джей-Джей. — Хотя до такого додуматься — это слишком. Ни в какие ворота не лезет.

— Да уж, — поддакнул Иеремия. — Куда дальше.

Руди потер свою огромную, в шрамах челюсть и сказал задумчиво:

— А все-таки одно дело выдумщик, а другое — враль. Я не думаю, что он все врал.

— Нет, не врал, — сказала Дженни. — Никогда. Видно было, что она верит в это всем сердцем.

— Не знаю, Дженни, — засомневался Джей-Джей. — Он пробыл здесь почти целый год, пока я не узнал, что он не негр. Случайно обнаружил, зайдя к нему в трейлер, когда он накрасился только наполовину. Говорю, я просто обомлел.

— Но, — продолжал размышлять Руди, — если Генри таки соврал в этом — просто допустим, что соврал, — значит, он никогда не убивал дьявола.

Он взглянул на Дженни. Пепел от сигареты осыпал ей подбородок и грудь, и Руди легко, как перышком, смахнул его ладонью.

— Что значит… — продолжил было Руди и смолк.

— Ты в порядке, Руди? — спросила Дженни.

— В порядке, — ответил он. — Просто думаю.

Джей-Джей засмеялся:

— Я вот не купился на это. Никто не может убить дьявола. На то он и дьявол.

— Джей-Джей дело говорит, — поддержал его Иеремия. — Это исторически доказано. Ни один человек не может убить дьявола.

Глаза Дженни метались между нами. Поскольку это была единственная часть ее тела, способная на какое-то реальное движение, это было равносильно тому, что для другого стремглав пробежать три городских квартала. Это стоило ей большого напряжения, и она выбилась из сил.

Наконец ее взгляд остановился на мне.

— А вы, вы считаете, что он был дьявол? — спросила она меня.

— Джеймс Каллахан? По мне, он не был похож на дьявола. Он любит свою дочь, ведет дневник. Одевается с иголочки.

— Именно так дьявол и маскируется, — сказал Джей-Джей. — Если б он всегда выглядел как дьявол, мы бы знали, что это дьявол. Тогда у нас не было бы с ним проблем.

— Точно! — воскликнул Иеремия и драматически, как профессиональный оратор, понизил голос. — Если б мы видели, как он приближается к нам, мы могли бы сказать: «Изыди, сатана!» Что-то в этом роде. А он хитер, прикидывается другим, кем-то хорошим. Как, например, этот Джеймс Каллахан. — Он замолчал и впал в глубокую задумчивость, достойную сложности сего предмета. Потом очнулся. — Да. Думаю, на самом деле он мог быть дьяволом. Но это не больше чем догадка, основанная на фактах.

— По правде говоря, — подал я голос, — у меня другое мнение. Я считаю, что дьявол тут вообще ни при чем. И Генри никогда не встречал его. Что, если дьявол все-таки существует, то он не появлялся тут последние лет тысячу. Что он понимает: мы начеку.

Никто не смотрел на меня. Моя дешевая мудрость осталась висеть в воздухе.

— Что за чушь! — рассмеялся Иеремия.

— Да еще какая! — прибавил Джей-Джей. — Дьявола нет! Ха-ха-ха.

Руди продолжал сидеть с озадаченным видом. Иеремия и Джей-Джей смеялись и смеялись, а Руди все качал головой, мысли боролись в нем, как атлеты на арене. Он просто не мог поверить тому, что я рассказал. Наконец он вздохнул великаньим вздохом.

— Значит, по-вашему, все, что Генри говорил нам, было враньем?

Мне не хотелось разбивать ему сердце, поэтому я промолчал. Но Дженни, сердце которой уже было разбито, ответила за меня:

— Он не врал. Ты должен понимать, где правда, а где ложь, но Генри этого не понимал. Не понимал разницы.

И тут, по сей день не знаю почему, Руди заплакал. Он пытался удержать слезы, но они хлынули у него из глаз, и он уже не мог остановиться.

— Генри ведь никого не убил? Даже человека?

— Этого я не говорил, — ответил я. — Конечно, он убил кого-то. Просто это был не дьявол и не мистер Каллахан.

— А кого? — взмолился Руди. — Кого?!

Глаза всех присутствовавших в шатре устремились на меня. Джей-Джея, Иеремии, Руди. Я даже слышал ржавый скрип шеи Дженни, пытавшейся посмотреть в мою сторону. Никогда в жизни не было у меня ни более внимательных, ни более странных слушателей, которые хотели, даже жаждали услышать мое мнение об этой истории, после чего выложить мне свое. Потом мы отделили бы все, чего не знали, от всего, что знали, и таким способом, надеюсь, пришли к чему-то, относительно похожему на правду.

20 мая 1954 года

Наконец опустилась ночь. Фары «флитлайна» едва прорезали тьму, когда машина с подспудной жаждой смерти шла юзом на каждом невидимом повороте. На небе появились луна и звезды, но сейчас они казались такими далекими, мерцающие и светящие совершенно бесполезно.

Тарп сидел за рулем. Корлисс — рядом с ним. Джейк и Генри — на заднем сиденье. По радио ди-джей поставил новую пластинку: песенку «Ёжиков»[25]«Жизнь могла б стать мечтой». Он сказал, что любит эту вещь, прибавил звук, заставил всех замолчать и подпевал: «Жизнь была бы мечта… если б мог тебя взять с собой в рай». Но даже распевая, он не снимал ноги с педали газа. Словно сидел в аттракционном автомобильчике. «Я могу вести и с закрытыми глазами», — сказал он перед этим, не обращаясь ни к кому конкретно. Потом, под новую песенку, «Смотрите-ка», он на скорости пятьдесят миль в час, ухмыляясь, снял руки с баранки. В зеркальце заднего вида Генри видел, как он закрыл глаза. Черный костюм Тарпа сливался с чернотой ночи, а зеленоватое свечение приборной доски, падавшее на его лицо, делало его похожим на жуткий призрак — висящую в воздухе смеющуюся голову.

Скорость была уже шестьдесят миль, так что даже малейший поворот представлял собой опасность. Их мотало, как деревья под шквалистым ветром. Иногда машину подбрасывало на ухабе, и на мгновение казалось, что они буквально взлетают, машина и ее пассажиры; можно было поверить, если хотелось, что они совершают какой-то смертельный трюк. Вроде взлета в космос. Но почти сразу же они с грохотом приземлялись, словно земля протягивала руку и хватала их, не желая отпускать от себя.