Арбузный король - Дэниел Уоллес

Посвящается Лауре

Я приношу глубокую благодарность людям, прочитавшим эту книгу до ее выхода в свет: Холленду Уоллесу, Барри Уоллесу, Эбби Трипп, Лилиан Бейли, Эллен Лефкур, Пэгги Кейдел, Кэрол Хикмэн, Эрике Кроузе, Говарду Сандерсу и Ричарду Грину; Лауре Уоллес, моей самой первой читательнице, чья фамилия изменилась за время написания книги, но чье любящее сердце осталось неизменным; Джо Ригалу, чья неувядающая вера в меня чрезвычайно ободряет, но при всем том несколько озадачивает; Хейди Питлор, чьими стараниями эта книга стала гораздо лучше, чем была изначально; и особенно Алану Шапиро, чьи дружба, трезвый ум и дельные советы воистину не имеют цены.

Городок объявился через несколько миль после съезда с автострады, когда крыши его домов и шпили церквей замаячили над кронами соснового леса. У самой городской черты приезжих встречал шлакоблочный остов заправочной станции с коричневыми от ржавчины бензоколонками и пучками травы, пробивавшейся из бесчисленных трещин в асфальте. Входная дверь отсутствовала, и дверной проем, по контрасту с залитой солнцем площадкой, зиял угрюмым призрачным сумраком. Внутренности здания были начисто выпотрошены; остались лишь голые стены. Я попытался вообразить ее первое появление в этих краях девятнадцать лет назад — как она, остановившись у бензоколонки, дожидалась какого-нибудь увальня в заляпанном комбинезоне, который неспешно двигался в ее сторону, вытерев грязные руки еще более грязной оранжевой ветошью и прикрывая ладонью глаза от солнца. Я представил себе ее отливавшие темным золотом волосы, зеленые глаза, лицо с россыпью бледных веснушек. Улыбка — ее главное украшение, как мне говорили, — была обращена к приближавшемуся мужчине. Но этот мысленный образ промелькнул и исчез. Я не смог по-настоящему ее почувствовать и угадать, как все происходило в действительности.

Предположим, она выбралась из машины и, пока увалень наполнял бак, заглянула в дамскую комнату, вход в которую находился за углом здания. Здесь также не оказалось двери, но прочие аксессуары — унитаз, умывальник, мутное зеркало — были в наличии. Подумать только: ее лицо когда-то могло отражаться там, где сейчас я видел себя. Обладай зеркало способностью запоминать и воспроизводить отражения, я смог бы отыскать ее лицо в зеркальной памяти, чтобы сравнить его со своим, отметить сходные черты и различия. Волосы, рот, глаза, подбородок… Но даже без визуального сравнения я ощущал главное сходство: мы оба не имели ни малейшего понятия о том, что нас ждет впереди. «Привет, я Люси Райдер» — так могла сказать она своему отражению. Или, излучившись улыбкой, представиться официальнее: «Меня зовут Люси Райдер. Добрый день».

Я кивнул самому себе:

— Здорово, приятель. Я Томас.

От зеркала осталось лишь его жалкое подобие — примерно с таким же успехом я мог бы глядеться в жестяной лист. Итак, что мы имеем? Светлая кожа, русые волосы, зеленые глаза. Губы, нос и уши нормальных размеров и формы, то есть ничего выдающегося. Рост средний. Стандартный американец восемнадцати лет, простой и понятный, как десять центов.

Обойдя станцию, я вернулся к ее фасаду, где еще ранее заметил высокую телефонную будку с застекленными стенками. Антикварная модель — вроде тех, какими пользовался Супермен.[1] Аппарат, как ни странно, был в рабочем состоянии. Я набрал номер Анны.

— Порядок, — сказал я. — Уже почти на месте.

— Ты звонишь с заправки?

— С ее развалин. Лавочка давно закрылась.

— Все меняется, — сказала она. — Восемнадцать лет прошло как-никак.

Я вспомнил ведущую к нашей ферме дорогу, по сторонам которой некогда сплошной стеной стоял лес, но с началом «обустройства территории» пейзаж сильно изменился, тогда как здесь наблюдался обратный процесс: лес вновь захватывал когда-то обустроенную землю. Если так пойдет и дальше, очень скоро эта станция совсем скроется в зарослях.

— Думаю, мне надо ехать дальше в город, — сказал я.

— Я тоже так думаю, — сказала Анна.

До города отсюда было рукой подать, но на какой-то миг он показался мне бесконечно далеким. За высокими стеблями полыни я разглядел останки дорожного указателя. В лучшие времена привлекавшая взор сочетанием ярко-красного, зеленого и черного цветов, а теперь поблекшая и покосившаяся табличка гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭШЛЕНД, АРБУЗНУЮ СТОЛИЦУ МИРА!»

— Скажи мне это еще раз, — попросил я.

— Что сказать?

— Скажи, зачем я все это делаю.

Во рту у меня было сухо, удары сердца эхом отдавались в голове.

— Потому что так поступают мужчины, — сказала она. — Рано или поздно они отправляются в путь.

— Но зачем?

— Чтобы найти себя.

— И поскольку я мужчина…

— Вот именно, — сказала она. — Поскольку ты мужчина.

— Все, что ты рассказывала о моей матери и о том, что случилось с ней в Эшленде, — это правда?

— Да, — сказала она, — правда, хоть и кажется диким бредом. Впрочем, это было давно, Томас. Все наверняка изменилось.

— Наверняка, — сказал я.

Примерно так же мог бы чувствовать себя детектив, взявшийся расследовать безнадежное дело, да еще с опозданием на восемнадцать лет. План, который мы с Анной придумали, был предельно прост: прибыть на место, оглядеться, потолковать с людьми, задать несколько вопросов — так, мимоходом. Добрый день, извините, вам ничего не говорит имя Люси Райдер? Да, мэм, именно так: Райдер. Известно, что вскоре после кончины ее матери она отбыла из окрестностей Бирмингема, чтобы по поручению отца провести ревизию семейной недвижимости в разных концах штата (какое ни есть, а занятие для девушки без больших перспектив), и среди прочих мест посетила Эшленд. Здесь она надолго задержалась, и здесь же она умерла. Да, мэм, это была довольно привлекательная женщина, насколько я знаю. Благодарю вас. Большое спасибо. Ах да, еще минуточку, мэм. Известно также, что в день своей смерти она родила сына, названного Томасом. Томас Райдер. Собственно говоря, его-то я и ищу. Именно так, мэм.

Если вы его встретите, пожалуйста, дайте мне знать.

Они говорили, я слушал. Стоял, слушал и удивлялся. Здесь у каждого было что рассказать, и все рассказы отличались друг от друга, но одна история звучала во всех устах почти без вариаций. Это была история об Арбузном короле — старая как мир история, начавшаяся еще до того, как появились слова, которыми можно было бы ее изложить. Она была много древнее этого города, древнее пришельцев, его основавших, и древнее индейцев, живших на этой земле до их прибытия. Эта история восходила к началу времен; она родилась вместе с первыми звуками, изданными первым мужчиной и первой женщиной, а когда появились новые люди, они научились повторять эти звуки, складывая из них слова, которые и произносят до сих пор. Получается примерно так.