Нация фастфуда - Эрик Шлоссер

Находясь под таким сильным давлением руководства, стремясь вернуть деньги, некоторые сотрудники ConAgra стали нарушать закон. И в 1989 г. Федеральный суд признал компанию виновной в систематическом обмане фермеров-птицеводов из Алабамы. За 8 лет на завод компании поступило 45 256 грузовиков с птицей, которые умышленно взвешивались неправильно{409}. Работники ConAgra подкручивали весы, чтобы груз казался легче. Суд присудил компании штраф в 17,2 млн долл. за нанесенный ущерб и мошенничество.

В 1995 г. ConAgra согласилась заплатить 13,6 млн долл., чтобы уладить групповой иск: ее обвиняли в сговоре с 7 другими организациями по поводу цен на зубатку{410}. Более 10 лет топ-менеджеры компании якобы общались по телефону или встречались в мотелях со своими конкурентами с целью установить цену на рыбу по всей стране. По данным искового заявления, схема ценового сговора подразумевала обман независимых оптовиков, мелких розничных торговцев и потребителей.

В 1997 г. ConAgra заплатила 8,3 млн долл. штрафа и была признана виновной в Федеральном суде за мошенничество, пересортицу зерновых и добавление в них воды{411}. По данным Министерства юстиции США, ConAgra почти 3 года обманывала фермеров Индианы, фальсифицируя качество зерновых и присваивая им более низкий сорт, чтобы платить меньше. После покупки зерна по несправедливым ценам сотрудники ConAgra обрызгивали его водой, увеличивая вес, а затем продавали потребителям, которые тоже становились жертвами обмана.

Расторгнув договор с профсоюзом завода в Грили, Монфорт стал брать на работу совсем других людей: иммигрантов, часто нелегалов. В 1980-е в сельские районы Колорадо стали приезжать люди из Мексики, Центральной Америки и Юго-Восточной Азии. Мясоперерабатывающая отрасль, которая еще не так давно могла обеспечивать людям хорошие заработки и уровень жизни, теперь предлагала только нищенскую зарплату. И вместо очереди желающих заводу пришлось установить вращающиеся двери, через которые Монфорту нужно было пропустить новых работников, чтобы заполнить 900 вакансий. За 18 месяцев через мясной завод в Грили прошло 5000 самых разных людей – ежегодная текучка кадров составила 400 %{412}. Каждые 3 месяца в среднем увольнялся один человек.

К 2001 г. почти 2/3 рабочих на мясном комбинате в Грили не говорили по-английски{413}. Большинство – мексиканские иммигранты, которые живут в таких местах, как автомобильный двор в Ривер-Парк – место в километре от завода, где свалены старые брошенные грузовики. Они жили в старых мотелях, спали на матрасах, постеленных на полу. Базовая ставка на заводе составляла 9,25 долл. в час. С учетом инфляции почасовая оплата почти в 3 раза меньше, чем жалование, которое платил Монфорт 40 лет назад, когда завод только открылся. Медицинскую страховку предлагают рабочим только после полугода стажа, а оплаченный отпуск – после года. Но большинство не успевают получить отпуск. В 2000 г. пресс-секретарь компании признал, что уровень текучки кадров составляет около 80 % в год{414}. Ситуация явно ухудшилась по сравнению с началом 90-х.

Майк Коэн откровенно говорил на эту тему в своем интервью журналу Business Insurance. В тот момент он был руководителем департамента техники безопасности компании ConAgra Red Meat. «Ежегодно у нас стопроцентная текучка кадров», – сообщил он в статье, где восхваляет умение Монфорта экономить на страховании{415}. Руководитель другого департамента ConAgra согласился с Коэном, отметив, что «текучесть кадров в нашем бизнесе просто астрономическая». Некоторых сотрудников Монфорт долго держал на местах, но многие вакансии проходилось восполнять по нескольку раз в год. «Мы находимся на самом низком уровне по грамотности, – добавил Коэн. – На некоторых заводах треть рабочих не умеет читать и писать ни на одном языке».

В 1980-х во время судебных слушаний Арденн Уокер, глава отдела по трудовым отношениям в IBP первые 20 лет существования компании, объяснил некоторые преимущества высокой текучки кадров{416}.

Кроме того, при высокой текучке кадров в мясоперерабатывающей отрасли, как и в индустрии фастфуда, легче контролировать рабочих и не давать им объединяться в профсоюзы.

Уже более века сельское хозяйство Калифорнии держится на рабочих-мигрантах – молодых людях из мексиканских деревушек, которые едут на север и собирают там почти весь урожай фруктов и овощей. Мигранты давно играют важную роль в экономике сельского хозяйства США, собирая ягоды в Орегоне, яблоки в Вашингтоне и помидоры во Флориде. К началу нового века в США впервые в истории страны стали полагаться на мигрантов и в промышленности. Тысячи новых мигрантов едут на север, чтобы работать на мясокомбинатах и мясоперерабатывающих заводах Высоких равнин. Некоторые из них откладывают деньги, а когда накопится более-менее приличная сумма – возвращаются домой. Другие пытаются пустить корни и закрепиться в этой индустрии. А третьи скитаются по стране в поисках мясоперерабатывающего завода, где к рабочим хорошо относятся. Эти мигранты приезжают в основном из Мексики, Гватемалы и Сальвадора. Многие из них сначала трудились на фермах в Калифорнии, где сейчас уже трудно найти постоянную работу. Тем, кто работал в поле по 10 часов в день за низкое жалование, работа на мясокомбинате кажется почти раем. За сбор клубники в Калифорнии платят около 5,5 долл. в час{417}, а за рубку мяса в Колорадо или Небраске – почти в 2 раза больше. Во многих районах Мексики или Гватемалы рабочие получают около 5 долл. в день.