Мор - Лора Таласса

– Я видел множество людей. Уверяю тебя, я выбрал тебя не потому, что не с кем было сравнить.

Не знаю, что можно ответить на такую неприкрытую лесть. Не говоря о том, что каждый раз, когда я слышу от Мора нечто подобное, весь мой организм идет вразнос.

Ненавижу влюбляться.

Но здесь больше чем простая влюбленность, и нечего обманывать себя, прикидываться, будто это не так. Мне нравится, как Мор разговаривает, как он размышляет. Мне приятны его комплименты и то, какой он предупредительный. А какой он мужественный и в то же время мягкий… Он нравится мне, даже несмотря на то, что несет конец нашему миру, – и все это меня просто добивает.

Мор рассматривает свое пиво.

– Я больше не хочу говорить о себе.

Взгляд его с бутылки перемещается на меня.

– Что?

– Твоя очередь рассказать что-нибудь о себе.

Черт, в хорошенькое положение я попала.

В задумчивости я обвожу бутылочное горлышко пальцем.

– Обо мне ты и так уже знаешь порядочно, – я же все время болтаю, что-то рассказываю, пока мы трясемся в седле, просто, чтобы не молчать. – Неужели осталось еще что-то, что ты хотел бы узнать?

– Почитай мне еще стихи, которые ты любишь. Расскажи больше о своей жизни. Все это замечательно.

Ну, надо же, вот вам и доказательство того, что Мор стал проявлять больше интереса к миру.

– Что тут замечательного. Во мне уж точно ничего замечательного нет.

Даже в темноте видно, как вспыхивают глаза Мора, обращенные на меня.

– Ты действительно в это веришь?

Верю ли я?

Конечно, у меня была крутая работа – не так уж много есть женщин-пожарных, но что еще было в моей жизни такого удивительного, не считая работы и скудной подборки книг?

Я невесело усмехаюсь.

– Представь себе, верю.

– В таком случае ты ошибаешься, – с полной уверенностью заявляет Мор. – Ты сочувствуешь даже самым худшим представителям своего рода. Ты помогаешь умирающим. Ты заботишься о каждом, отчаянно и неистово. Это необычно. И это не считая того, что ты значишь для меня, какие струны во мне задеваешь.

У меня перехватывает дыхание.

– Ты смогла сделать то, что не удалось никому: пробудила мое сердце. Так что нет, Сара, среди всех слов, которые я мог бы употребить, описывая тебя, замечательная должно стоять среди первых.

Ты пробудила мое сердце.

Вот оно, причем открыто высказанное. То, от чего я так отчаянно пыталась убежать.

Когда я повторяю про себя слова Мора, меня начинает бить крупная дрожь. Он не единственный, кто начал меняться под воздействием другого.

Я хочу прижаться к нему, соглашаясь на всяческие глупости и опрометчивые поступки, и уже начинаю движение, потому что устала бороться с собой.

Но не успеваю воспользоваться случаем, потому что всадник проводит пальцами по моей руке.

– Тебе холодно, – говорит он. – Прости, что не заметил раньше, Сара, силы природы влияют на нас по-разному.

Он поднимается и протягивает мне руку.

Не выпуская из рук бутылку пива, я позволяю Мору помочь мне подняться и следом за ним бреду в дом – а тело уже на взводе, в нетерпеливом ожидании.

Напряжение не исчезает – ни когда Мор отходит от меня, чтобы разжечь огонь, ни когда я переношу в гостиную свечи и лампы.

Кажется, с моими взбесившимися нервами ничего нельзя поделать, единственное, что на них действует – это пиво (но я не уверена, что такого рода воздействие разряжает ситуацию).

Это не мешает мне взять из холодильника еще пару бутылок – себе и Мору.

К тому времени, когда я возвращаюсь в гостиную, огонь только начинает разгораться.

Я передаю всаднику бутылку, ощутив укол вины за то, что открыла для него вкус пива. Но мы встречаемся глазами, и нервы снова начинают играть в чехарду – и я возношу хвалу Господу во всей Его гневной славе за то, что на свете есть алкоголь.

Как следует отхлебнув, я подсаживаюсь к камину. Мор устраивается на полу напротив меня, опираясь на локоть. Нетронутая бутылка стоит рядом с ним. Он переводит взгляд с меня на огонь и обратно, в его глазах пляшут отблески.

– Тебе хотелось когда-нибудь, чтобы все сложилось иначе? – спрашиваю я. – Чтобы нам с тобой не пришлось быть заклятыми врагами?

– Что толку в пустых мечтах, Сара? – отвечает он.

Я хочу сказать ему, что в мечтах очень даже много толку, что от нашего желания может измениться ВСЕ, но это звучит слишком наивно, по-детски, похоже на то, о чем болтали люди до Появления Всадников, когда в мире еще все имело смысл. Желанием не будешь сыт, им не погасишь пожар в доме. Оно не приведет в движение автомобиль и не излечит от чумы.

– Я не знаю, – говорю я наконец. – Мне просто хочется перестать себя так чувствовать, – я ненавижу это чувство вины, которое меня гложет, – раньше, когда я смотрела на тебя, то видела монстра, – прекрасного, но тем не менее монстра, – но теперь это не так.

– Что ты видишь теперь, глядя на меня?

Вместо ответа я наклоняюсь и нежно целую его. Похоже, этот ответ его удовлетворяет, и он гладит меня по щеке.

Я осторожно подталкиваю его в плечо до тех пор, пока он не ложится на пол. Мор тянет меня вниз, к себе, и мы прижимаемся друг к другу.

Я нахожу его губы, и мне кажется, что огонь не только у меня за спиной, в камине. Он бушует во мне, несется по моим кровеносным сосудам.

Отстранившись от всадника, я прикасаюсь пальцем к его лицу. Он и в самом деле непозволительно красив, с этими высокими скулами, красиво очерченным подбородком и бесхитростными глазами.

– Вот прямо сейчас, – говорю я, собравшись с мыслями, – я вижу перед собой мужчину.

Мужчину, которого хочется поцеловать, обнять, в котором хочется утонуть с головой.

– Я вечен, Сара.

Если в этой фразе и есть какой-то смысл, от меня он ускользает. Возможно, это такой способ возразить мне? Какая разница.

Я снова тянусь к его губам и целую. Он может быть вечным, бессмертным, может быть не человеком, а природной стихией, мне по большому счету нет до этого дела. Мор – это Мор, и прямо сейчас ничто больше не имеет для меня значения.

Впадины и выпуклости его твердого тела идеально соответствуют моим, и вообще весь он словно специально создан для меня. Я тяну за ремни его амуниции, позорно не понимая, как все это снять. Его широкая ладонь накрывает мою, и на долю секунды меня охватывает паника.

Он хочет меня остановить.

Вместо этого Мор, отстранив мою руку, сам расстегивает металлический нагрудник. Быстрыми движениями он сбрасывает латы, и они с лязгом падают на пол.