Мор - Лора Таласса

Вместо этого я подбегаю к Джули, достаю обезболивающее, которое взяла в доме Рут и Роба, и флягу с водой.

Вернувшись, показываю мужчине таблетки.

– Они вас не вылечат, – объясняю ему, – но немного снимут боль.

Несчастный приоткрывает рот, у него нет сил даже взять у меня из рук лекарство. Я сама кладу таблетку ему на язык, подношу к его губам свою фляжку. Слышу, как за спиной нетерпеливо ржет Джули, и чувствую спиной прожигающий взгляд Мора.

Человек делает несколько глотков, чуть не захлебнувшись. Я уже собираюсь встать, но он с неожиданной силой хватает меня за рукав. Красные воспаленные глаза устремлены на меня.

– Я его вижу, – хрипит он.

Не понимаю, о чем он.

– Кого?

Не следовало спрашивать. Скорее всего, у него лихорадочный бред, видения – а судя по внешнему виду, можно предположить, что и до лихорадки он был не вполне здоровым.

– Смерть с крыльями, – хрипит он.

Я стараюсь не поддаться испугу, но по коже все равно бегут мурашки. Сейчас Пятый год от явления Всадников. Сверхъестественное существует, и это страшно.

Смерть пока спит.

Пожав умирающему руку на прощание, я возвращаюсь к Мору. Он так и сидит верхом, терпеливо дожидаясь меня.

– Он идет за мной! – кричит мне вдогонку мужчина. – Он придет за всеми нами…

Его крик переходит в мучительный кашель. Это агония.

Я смотрю Мору в глаза.

– Ты уже побывал здесь.

Нетрудно было догадаться, увидев этого человека.

Всадник склоняет голову.

– Я приезжал сюда несколько ночей назад, – признает он, – потому что не хотел повторения Ванкувера.

Даже не знаю, что я чувствую по этому поводу. Благодарность, наверное. Потому что понимаю, что он сделал это больше для моего блага, чем для собственного. Но что же я в таком случае за человек? Во что он меня превратил, если я чувствую благодарность за безвременную смерть этих людей?

Ошеломленная, я снова сажусь на коня.

Мы скачем через весь Сиэтл, и зловещая тишина города пронизывает меня до костей. Ветер подхватывает какие-то бумаги, шуршит ими. Я успеваю заметить на одном листе жирную красную надпись – Срочная эвакуация, – и ветер уносит его дальше.

Это зловещее место выбивает меня из колеи. Здесь на самом деле можно ощутить присутствие Смерти, чья рука касалась этих стен, чья тень затмевала солнце. Я вижу еще людей – одни полусидят, прислонившись к стенам, как тот бродяга, другие, обессилев, лежат посреди дороги, не успев добраться, куда хотели. Ветер бьет в лицо, и я чувствую запах тления.

Каждый раз, когда мы видим людей, я заставляю Мора остановить лошадь, чтобы я могла оказать помощь – если они еще живы и могут ее принять. Большинство не могут.

Мы едем по обезлюдевшим пустынным улицам. Цокают копыта Джули, этот звук отдается эхом от стен домов.

– Я почему-то думала, что будет больше… тел, – нарушаю я молчание.

Это ужасно, что я так зловеще настроена, но теперь, зная, что Мор уже прошелся по Сиэтлу, я по-прежнему ищу глазами мертвецов. В таком большом городе должны были остаться сотни, может, даже тысячи людей. Где их тела?

– Смертные предпочитают умирать в уединенных уголках, – говорит Мор.

От его слов у меня встают дыбом волоски на затылке, а взгляд невольно начинает шарить по верхним этажам возвышающихся вокруг зданий. По логике там вряд ли кто-то остался – я же знаю, что, когда отказали лифты, люди перестали селиться так высоко. Но все равно задаюсь вопросом, сколько трупов поглотили эти циклопические постройки. Трупов, которые будут разлагаться, гнить, смердеть и долго – никто даже не знает, как долго – заражать живых.

Мор натягивает поводья и цокает языком. Ровная рысь Джули вновь переходит в галоп, и небоскребы сливаются в расплывчатую полосу.

Далеко впереди я замечаю еще одного человека, лежащего ничком, но всадник не намерен останавливаться.

– Мо…

– Хватит, Сара. Ты не можешь помочь всем.

Очевидно, не могу. Я уже пыталась пойти по этому пути, и он привел меня сюда, в компании с чертовой лошадью и ее жутким, чудовищным хозяином.

Внутри все сжимается, когда мы проезжаем мимо лежащего. Это пожилая женщина.

Она, кажется, уже мертва, успокаиваю я себя.

Но не все успели умереть. Некоторые, когда мы проезжаем, плачут, моля о помощи или смерти – в зависимости от того, кто что предпочитает. То, что я ничего не делаю и не откликаюсь на их призывы, глубоко меня ранит, разбивает сердце.

Со временем, однако, проходит и это. Мы едем дальше до тех пор, пока Сиэтл и этот ужасный, ледяной дождь не остаются лишь мрачной тенью за нашими спинами.

Вся следующая неделя – унылая череда дней. Мы движемся на юг от Сиэтла, через Такому к Олимпии, и слившиеся в нескончаемую полосу безжизненные городские ландшафты постепенно начинают сводить меня с ума.

Дома, в которых мы с Мором останавливаемся ночевать, по большей части пусты, лишь иногда в постели обнаруживается изъязвленное тело недавно умершего хозяина.

По мере того как мы с Мором проезжаем по центральным улицам бесчисленных городов и поселков, на улицах вновь и вновь попадаются люди, мертвые и умирающие. Я давно уже поняла, что всадник завел привычку покидать меня и, пока я сплю, скакать вперед, сея свою проклятую заразу. Сам он об этом больше не заговаривает, да это и не нужно, вот они, доказательства – прямо передо мной.

Только, когда Олимпия остается далеко позади и на смену разрушенным домам приходят леса и поля, я чувствую, что снова могу дышать нормально.

На ночь мы останавливаемся в небольшой халупе, явно принадлежавшей холостяку. По стенам развешаны постеры со спортивными командами и полуголыми женщинами и реклама разных производителей пива. Древний хлам, еще со времен до Появления Всадников.

Подборочка сделана со вкусом.

Мор глазеет на все это великолепие с любопытством и брезгливостью.

Я рада тому, что хозяин дома исчез. Может, ему и нравились сиськи величиной с небольшие арбузы, но главное, чуваку хватило здравого смысла унести ноги до того, как в дверь постучит смерть. В буквальном смысле.

Зажигаю все свечи и масляные лампы, какие удалось найти, и захожу в кухню. К сожалению, из еды наш друг холостяк оставил нам только баночку маринованной свеклы (Серьезно? Свекла?). Еще в холодильнике обнаруживаются какие-то протухшие объедки (скорее выбросить, пока не отравилась), соус Табаско и пиво. Много, много пива. Тут и дешевая бурда, и дорогие эли, светлый и темный лагер в бутылках и даже алюминиевые банки из прежних, до Появления Всадников, времен.