Девушка с глазами львицы - Марта Таро

И только о Вано она старалась больше не вспоминать. Слишком уж это было больно. Её сыночек – свет в окошке, так похожий на мать лицом и характером – настолько переменился, что Саломея его не узнавала. Откуда такая жестокость? К ней – матери. Что она сделала не так? Ведь она обожала сына! Но больнее всего было признать, что давно лелеемые мечты так и не сбудутся. Никогда уже не войдёт Саломея Печерская под руку с красавцем-сыном в царский дворец. Если Вано там и появится – то без матери. Она была ему больше не нужна, а уж мечты матери тем более не имели для сына никакого значения.

Впрочем, Саломее было не впервой выживать в самых тяжких обстоятельствах. Когда после отъезда Вано прошло два месяца, графиня вдруг спросила себя, с чего это она решила, что жизнь кончена? Как могло такое случиться, что Саломея, которую невозможно было сломать, сдалась сама? Она взяла себя в руки и стала искать хоть какой-нибудь выход из этого кошмара. При этом графиня не хотела видеть ни Косту, ни Заиру, ни Азу. Все они напоминали ей о сыне и о том, как Вано её предал.

«Не получилось быть женой, не получилось быть матерью – значит, нужно стать кем-то другим», – размышляла Саломея, глядя из окна своей спальни на полуголый сад, усыпанный палой листвой. Она должна показать всему миру, что графиня Печерская – не пустое место! Люди должны понять, что Саломея – женщина необыкновенная, чудо из чудес, настоящая царица!

Последнее слово прозвучало очень весомо. «Царица» – вот то, к чему Саломея стремилась всю жизнь. Но как?.. Как этого достичь? Она заперта в деревне, и у неё есть всего лишь небольшие личные средства, которыми никого не удивишь. Без денег Печерских вдовствующая графиня Саломея – почти что никто, чуть ли не нищая. Конечно, это лучше, чем жена врача, но всё равно – слишком мало. Разве об этом она мечтала?

Вспомнив мечты своего детства, графиня окончательно расстроилась: село, где княжил её дед, больше не принадлежит их роду, а в «княжеском дворце» давно поселился абхазский богач, скупивший в голодный год дома и землю. И тут вдруг Саломея поняла, что ей надо делать: она должна стать новой княгиней, собрать заново свой клан и возглавить род. Вот оно – её предназначение! Саломея даже задохнулась от восторга. Как же она не додумалась до этого раньше?! Она станет великой собирательницей земель своего рода. И тогда Вано поймёт, как он был неправ! Раскаявшись, сын вернётся к матери, и опять всё будет, как прежде. Кто сказал, что её мечты никогда не сбудутся?.. Ещё как сбудутся! Саломея победит, а победитель – всегда прав, и весь мир лежит у его ног!

Теперь, когда решение было найдено, женщина почувствовала, как вновь просыпаются в ней прежние силы, разгорается прежний огонь. Она слишком долго кисла, переживая своё поражение. Пора было подниматься и брать судьбу в собственные руки. Не в первый раз, но, даст Бог, в последний, Саломея начинала всё сначала. Теперь она уже не повторит прежних ошибок – не станет ни на кого надеяться и никому не будет верить. Хватит! Теперь Саломея одна, и это самая лучшая на свете компания. Остальных она станет использовать без всякой жалости. Исключений ни для кого не будет!

Пока её план казался Саломее смутным. Одно было ясно, что потребуется много денег. Значит, нужно продать всё, что можно, и вытряхнуть деньги из Косты. В сундуках этого разбойника оставалось ещё много золота. Да и иметь абрека в постоянном услужении Саломея посчитала разумным: в горах без охраны не обойтись. Впрочем, Коста никуда не денется, это дело может и подождать, главное – продать фабрику.

Графиня написала письмо посреднику, доставившему прядильные машины из Англии, и попросила найти на них покупателей, а лучше всего – и на всю фабрику целиком. Саломея посулила посреднику хороший процент и не ошиблась. Тот сам купил фабрику, а в придачу и Рощино. Первая продажа вышла удачной, дальше дело пошло ещё лучше. К началу декабря Саломея продала всё, что принадлежало лично ей.

Она распорядилась упаковать в сундуки столовое серебро и решила забрать его с собой. Хотела увезти ещё и мебель, но тогда поездку пришлось бы отложить до весны: по снегу большой обоз в горах не пройдёт. Однако Саломея спешила начать новую жизнь и решила не откладывать поездку, а выехать вместе с Костой и Азой сразу после Рождества. Весной отправить обоз с мебелью она поручила Заире.

До праздника оставалось два дня, вещи давно были собраны, и на Соломею вдруг вновь нахлынула тоска. Женщина боялась возвращаться в свои горы. Как там её примут? Да и доедет ли она живой? Страх оказался таким липким и противным, что Саломея заперлась в своей спальне и целый день лежала, отвернувшись к стене. Она с трудом задремала и, конечно же, страшно разозлилась, когда дверь распахнулась и в комнату влетела перепуганная Заира.

– Там приехал какой-то советник Вольский, говорит, что он – душеприказчик покойного графа. Хочет видеть тебя, – выпалила нянька.

– Проводи его в кабинет, – распорядилась Саломея и поднялась с постели. Она одевалась неспешно – тянула время, пытаясь предугадать, с чем приехал Вольский. Наконец пришла к выводу, что статский советник, верно, хочет сообщить о смерти Михаила.

Спустя полчаса повеселевшая Саломея отправилась в кабинет. Своего гостя она знала лишь понаслышке, а сегодня увидела впервые. Вольский оказался почти что стариком, но лицо его было умным и жёстким.

– Чем обязана? – вместо приветствия спросила Саломея, усаживаясь за свой письменный стол.

Вольский, не моргнув глазом, проглотивший её грубость, уселся в кресло напротив и сообщил:

– Сударыня, я являюсь душеприказчиком графа Пётра Гавриловича Печерского, и приехал сообщить вам его последнюю волю. Он завещал всё своему сыну Михаилу и особенно настаивал, чтобы вы и ваш сын Иван покинули это имение.

Саломея, не ожидавшая от старика такой наглости, взорвалась:

– С какой стати?! Мы с сыном – такие же Печерские, как и Михаил. У нас тоже есть права, и выгонять нас из дома, где мы прожили столько лет, я не позволю! Я буду разговаривать только с пасынком, а вас я не знаю и знать не хочу.

– Вы наверняка считаете, что Михаила нет в живых? – пристально вглядываясь в её лицо, поинтересовался Вольский. – Но вам не повезло. Мой племянник остался жив. Решив, что он убил графа Печерского, убийца снял с руки раненого Михаила именно тот перстень, который я сам передал племяннику перед его отъездом из Вены. Я опознал этот перстень на руке вашего сына Ивана в Петербурге, о чём и сообщил статс-секретарю Министерства иностранных дел графу Каподистрии, а потом и самому молодому человеку.

– Что? Вы посмели сказать моему сыну, что он причастен к убийству собственного брата?! – вскричала Саломея. – Да я вас засужу! Я поеду к государю и упеку вас в Сибирь!

– Сначала вам придётся ответить за покушение на Михаила Печерского. Кстати, его покойный отец кроме завещания оставил ещё и заверенное тремя священнослужителями письмо на имя государя, где признаётся, что так и не прикоснулся к своей третьей жене. Брак с вами не был консуммирован, поэтому он считается недействительным. А ваш сын, рождённый через год после формальной свадьбы с графом – незаконнорожденный.