Град обреченный - Герман Иванович Романов

Глава 43

— «Плат», ты в Думе случаем не подрабатывал секретарем у «Жирика» — стиль похожий, бля буду? Ты же мент по жизни, сыском занят — откуда у тебя такие дарования? То воевода, а тут главный приказной дьяк — причем в Новгороде, где та еще публика. Теперь уже судья, да еще законотворчеством занялся. «Бутырцы» — это творение покруче Талмуда будет, я за ночь охренел, пока листы переворачивал! И заметьте — без самогона обошелся, хотя выпить подмывало конкретно.

В горнице, несмотря на открытое окно, дым стоял коромыслом. Пашка даже немного забеспокоился — прокоптят ему терем, запах табачный въедлив, его так сразу не выведешь. Но в душе смирился, причем с радостью, и другие «делишки» бы попустил. Они все с прошлого лета не виделись, одни в Новгороде, другие в Твери, и вот сошлись вместе. А пятого дня гульба вышла изрядная, благо самогона и крепких настоек на оной жидкости, в погребе уже одна стенка из бочонков до пояса выросла.

Марфа, умница предусмотрительная, дитя как всегда мамкам-нянькам отдала, а сама по обширному хозяйству хлопотала. Родила в марте крепкого малыша, Петрович роды принял, специалистом стал, практиковался часто, даже кесарил — практика изрядная у него, народ со всей округи к лекарю прет, бояре с хворостями приезжают.

Кому как не ему доверить первенца⁈

Но не все так просто по жизни. С одной стороны по местным меркам «ублюдок» незаконнорожденный, но с другой княжьего рода. Отец только похмыкал, удовлетворенно кивнул, сказал, что дедом стал, и вотчину выдал — Киясову Гору. Но сказал, что сам внука воспитает и всему научит, чему, понятное дело, ни Марфа, ни он не воспротивились. Да и как вчерашняя служанка могла роптать на волю всемогущего князя — это же счастливый билет для себя и ребенка вытянула, какой редко кому выпасть может. Андрей Владимирович позже произнес совсем непонятное — «через семнадцать лет за нашим бастардом очередь из знатных невест выстроится».

Марфа суетилась, гостей принимая — «бутырцы» ее ритуально зацеловали, традии соблюдали — за отсутствием жены она их встречала хозяйкой, с ковшом настойки. Подарков надарили, и не только ей и ему — деду больше всего досталось, все же первый внук. А это многое по местным меркам означает — и главное — становление династии, пусть и «кособокое». Но ведь при нужде и бастарда вполне законным наследником признать можно, причем не от холопки, а от сиротки, из своеземцев — почти дворян.

Соблюли ритуалы, приветствиями обменялись, а там понеслась душа по кочкам — после бани за стол уселись, и кружки подняли. Тост за тостом, и веселье грянуло, с разгульными песнями и разудалыми плясками. Сенных девок не хватило, но Марфа заранее девчонок из города «наняла» для гульбища — Петрович им всем медосмотр провел, мало ли хворь какая приключилась. И два дня дым пошел коромыслом — взрослые матерые мужики, а повели себя как юнцы, да еще с гормональным «взбрыком» — коты мартовские, право слово, да еще пьяные. Песни попели душевные, один на гитаре подыгрывал, девки слезы платками утирали.

Хорошо времечко провели, душевно — но позавчера уже похмелялись, а вчера каждый по комплекту бумаг получил, мелким почерком исписанных — парень двух секретарей посадил, монашков бывших — споро «новую» азбуку освоили. «Светский» вариант письменности, да и счета нужен до крайности — упрощенный — по нему учить много легче, это он по Старицким школам понял. А еще первые работы пошли по шрифту и типографскому станку — и результаты достигнуты позитивные. К концу года уже пойдут первые оттиски не для опыта — книг и учебников.

— За основу решил что-то вроде «хартии вольностей», но под наш проект, написать, с учетом вбудущего времени, чтобы поправок в эту «конституцию» поменьше внесли. На один лист, и пунктов немного — декларация о намерениях, короче. Как в анекдоте про вождя, из двух статей.

— «Статья первая. Вождь всегда прав. Статья вторая. Вождь не прав, смотри статью первую», — влез уже «Сотник», и все захохотали.

— А это толкование — тут все припоминал, от конституционного до уголовного права. И учтите — я ведь еще штабными делами занимался, воевать пришлось, из пушки даже стрелял, и попадал при этом.

Ничуть не смутившийся «Плат» постучал кончиками пальцев по толстой книге, которую «сержант» назвал «талмудом». Именно его разделы были розданы вчера, и каждый прочитывал все — просто обменивались по мере усвоения материала.

— Все мы тут воевали, не хвались. И налима за корягу не заводи, давай сразу про свою «уделизацию» рассказывай, тьфу, «федерализацию». Придумают же названия, чтобы настоящее нутро под красивой оберткой скрыть. У тебя небось тоже типа этого — «берите суверенитета сколько хотите»?

В табачном дыму раздался чей-то голос, который не смутил юриста из будущих времен — по крайней мере, единственный из них, что пусть заочно, но юридический факультет университета закончил, причем в постсоветские времена, в духе «капитализма», так сказать.

— С чего тогда мне мысль излагать?

— С основы — что жрать будем, — пошутил уже «Швец», но «Плат» только головой кивнул, вроде как принял к сведению пожелание.

— Тогда начну с экономики — ее основа здесь сельское хозяйство. Тонкости выращивания вам пусть княжич рассказывает, а я «чиновник», мне не в земле, с бумагами ковыряться надо. А потому все «черносошные крестьяне» являются собственностью государства, и никто из феодалов на них посягать не имеет права. Ни клочка земли, принадлежащих им, правители не могут раздать от слова «вообще». Только эти «вольные селения», а их большинство, и таковым и дальше будет пребывать, платят подати в казну и служат в стрельцах, причем в регулярной армии. Более никто — тогда стрельцы с мушкетами только государству верны будут, и любой сепаратизм на корню задавят силой оружия. Остальные крестьяне имеют право переходить в их селения по доброй воле, и если не должники. Впрочем, должников можно в армию набирать, на определенный срок — пусть долги выплачивают из жалования. Но никаких частных армий — давить сразу и больно, таких феодалов вешать сразу. Хотя всякая милиция допустима — криминал во все времена распространен, а сейчас в лесах разбойников обитает с избытком

«Плат» остановился, потер пальцами виски — все пили чай или кофе, хотя эти напитки обходились в изрядную такую «копеечку», и пока молчали, ожидая, что им скажут