В августе 1941 - Александр Оришев

Главным организатором военного сопротивления советским и английским войскам отечественные историки считали Реза-шаха. По их мнению, получив сообщение о вступлении союзных войск в Иран, он приступил к организации активной обороны: были заминированы мосты на реке Аракс, к Тегерану была стянута вся иранская авиация, на подступах к городу расставлены пулеметы, а на крышах зданий — орудия зенитной артиллерии[414]. Приводились сведения, что по приказу шаха были подвергнуты репрессиям генералы, прекратившие сопротивление: военного министра А. Нахичевана за отдание приказа о прекращении огня уволили в отставку, а командующего ВВС, также отдавшего подобный приказ, убили.

У нас, однако, есть другие документальные материалы, которые вызывают серьезные сомнения в справедливости столь жестких оценок Реза-шаха. Начнем мы с предположения, что все вышеперечисленные меры были демонстративными, имеющими одну цель — сохранить в глазах простых иранцев репутацию Реза-шаха как защитника иранского суверенитета. Поэтому не вызывает удивления то, что среди иранских офицеров упорно циркулировал слух о том, как Реза-шах, отправившись 1 сентября на самолете в район боевых действий, лично застрелил в Ширазе одного полковника, посмевшего заявить шаху о необходимости сопротивления[415].

Постепенно придя в себя, Реза-шах взял курс на организацию так называемого «пассивного сопротивления», следуя которому монарх отказался взрывать мосты и автострады, остановил начавшуюся мобилизацию частного автотранспорта. Навстречу наступавшим союзникам он не перебросил верные ему резервные войска и не решился обратиться к вождям племен с призывом джихада. Реза-шах так и не выполнил угрозу развязать уличные бои в Тегеране. Солдатам и офицерам столичного гарнизона был отдан приказ разойтись по домам. Что касается факта большого скопления авиатехники в районе Тегерана, то это объясняется тем, что Реза-шах решил сохранить военную авиацию для будущего Ирана, так как если бы самолеты остались на аэродромах своего обычного базирования, то их наверняка уничтожили бы советские бомбардировщики. В случае же начала воздушных боев с авиацией союзников ВВС Ирана также ждала неминуемая гибель.

Нельзя не сказать о том, что после стремительного отступления воля к сопротивлению у иранских офицеров была окончательно сломлена. Об этом красноречиво говорят случаи массового пьянства среди иранских пилотов, расквартированных в Тегеране[416].

Тактика «пассивного сопротивления» заключалась в том, чтобы имитировать боевые действия с Красной Армией и британскими войсками. Нежелание кровопролития и осознание того, что в случае начала широкомасштабных боевых действий будут потеряны результаты реформ, проводимых им все предыдущие годы, вынудило иранского правителя склонить голову перед Англией и СССР. Он трезво оценивал перспективы вооруженной борьбы и поэтому избрал именно эту тактику.

Однако полностью отказаться от враждебных актов в отношении союзников шах не мог. Находясь под впечатлением успехов вермахта в 1939–1940-х гг. и отмечая тот факт, что в августе 1941 г. страны «оси» имели заметный военный перевес над антигитлеровской коалицией, Реза-шах считал, что после окончания войны, которая закончится если не сегодня, то завтра, ему придется держать ответ перед фюрером германской нации. Как-никак, а окончательная победа Германии в той ситуации казалась ему наиболее вероятной.

Военная машина, ведомая Гитлером, представлялась ему непобедимой, и поэтому он не верил, что Германия, напав на Советский Союз, может потерпеть поражение. Встретившись же с фюрером после завершения войны, он мог сослаться на то, что в условиях полного превосходства противника иранская армия пыталась оказать какое-то сопротивление союзникам, причем делала это в тяжелейших условиях борьбы на два фронта.

Интересные воспоминания на этот счет оставил генерал Хасан Арфа, бывший в то время начальником штаба вооруженных сил Тегеранского округа: «С самого начала было ясно, что шах не намеревался организовать реальную оборону и хотел только показать немцам, что Иран был принужден силой, для того, чтобы в случае победы Германии Иран не нес бы ответственности и с ним не обращались как с вражеской страной»[417]. В подтверждение этой версии генерал приводил конкретные факты: «Я предложил взорвать мосты и ночью выдвинуть части значительного тегеранского гарнизона в сторону горного района от Аракса и организовать там оборону, но шах отклонил этот план»[418]. Эти слова буквально подтверждают тезис о том, что Реза-шах избрал тактику «пассивного сопротивления».

Следуя тактике «пассивного сопротивления» и реализуя концепцию «третьей силы», Реза-шах в урегулировании ситуации активно использовал дипломатические средства. В первую очередь он рассчитывал воздействовать на Советской Союз и Великобританию через президента США, человека благоразумного и мудрого политика, как полагал Реза-шах.

Иранский посланник в Вашингтоне М. Шайесте, выполняя личный приказ шаха, приложил энергичные усилия в надежде склонить американцев поддержать Иран. 22 августа он обратился к госсекретарю К. Хэллу с просьбой повлиять на британцев[419]. Но в Вашингтоне, следуя популярной в те годы традиции изоляционизма, предпочли занять позицию невмешательства.

Ответ президента США на просьбу Реза-шаха о посредничестве между Ираном и союзными державами был весьма неопределенным и выражался лишь в нескольких благочестивых фразах. Ф. Д. Рузвельт в красочной форме выразил дружественное отношение к Ирану и не менее дипломатично уклонился от обсуждения вопроса об участии американцев в разрешении конфликта. В своем послании Реза-шаху он рассуждал о коварных планах Гитлера по захвату Европы, Азии, Африки и даже Америки. Ответ президента более походил на лекцию профессора Колумбийского университета, чем на речь политика, реально готового помочь. Одни общие слова и никаких конкретных обещаний.

Определенные надежды шах возлагал на соседнюю Турцию. Еще в 1934 г. иранский монарх посетил эту страну, причем это был его единственный официальный визит за рубеж, во время которого шах не исключал вероятности заключения военного союза, чего не произошло.

Ища поддержку со стороны «братской» Турции, иранское правительство опубликовало в прессе серию статей, в которых не только восхвалялись заслуги «отца всех турок» Кемаля Ататюрка, но и проводилась мысль об общности интересов Турции и Ирана[420]. Реза-шах надеялся получить дипломатическую поддержку со стороны турок, тем более что правивший в Турции режим он считал родственным. Как-никак, а в 1920–1930-е гг. турки выступали арбитром в ирано-афганских конфликтах, по турецкому образцу в Иране были отменены пышные феодальные титулы, введены фамилии и т. д. В сложившейся же ситуации Реза-шах пытался доказать союзникам, что Иран не одинок, что их военная акция вызвала волну возмущения в Турции и может толкнуть ее в объятия стран «оси». «Если иранское правительство будет согласно в принципе с предложениями советского и английского правительств и если у него будут разногласия лишь с условиями выполнения их, может ли иранское правительство рассчитывать на помощь турецкого правительства в том, чтобы добиться мирного разрешения этих вопросов», — с этими словами 22 августа иранский посол в Анкаре обратился к министру иностранных дел Турции Ш. Сараджоглу[421].