Марки королевы Виктории - Барри Мейтланд

Брен недоверчиво на него посмотрел:

– Ну нет. На это я никогда не куплюсь.

– В таком случае считайте, у него нервный срыв.

– Нервный срыв? У Брока? – Брену, похоже, показалось, что он ослышался.

– Это может случиться с кем угодно, – сказал Десаи. – Все дело в способностях организма сопротивляться постоянно оказываемому на него давлению. Поскольку эти способности небезграничны, рано или поздно ломается каждый.

– Хотелось бы знать, Леон, в какие конкретно формы может вылиться этот нервный срыв? – спросила Кэти.

Десаи, старательно избегая ее взгляда, произнес:

– Кое-кто наверняка отметил бы в жизни Брока и Старлинга известные параллели. Я имею в виду, что их карьеры долгое время развивались параллельно и почти одновременно достигли своего пика. С одной стороны, Старлинг – жулик и паразит, с другой – Брок, верный слуга закона и защитник общества. Трудно – я бы даже сказал, невозможно – для Брока не думать о том, что у Сэмми нет морального права на владение всеми собранными для выкупа своей жены деньгами. Если разобраться, этих прав у него не больше, чем у похитителей…

– Вы, стало быть, хотите дать нам понять, что это Брок украл канадский пакет? – У Брена яростно сверкнули глаза, хотя голос звучал ровно.

– Да, я считаю такое возможным, – сказал Десаи.

– Это, старина Леон, пожалуй, самое абсурдное заявление из всех, когда-либо мною от вас слышанных, – сказал Брен низким, подрагивающим от скрытой угрозы голосом. – Если я услышу, что вы говорите это кому-нибудь еще, то вырву язык из вашей чертовой глотки. Неужели вы, проработав с нами столько времени, так ничего и не поняли?

– Какое объяснение в таком случае можете предложить вы, Брен? – ледяным голосом осведомился Десаи.

– Кто-то пошарил у него по карманам.

– Этого просто не могло быть, Брен. И Брок сам об этом говорил. А что думаете вы, Кэти?

Кэти задумчиво окинула комнату взглядом, словно пытаясь отыскать в ней, в ее обстановке некий скрытый ключ к происходящему в голове Брока. Скромно и просто обставленный кабинет – правда, местами в нем царил настоящий хаос. Казалось, тот, кто боролся здесь за чистоту и порядок, вечно проигрывал сражение с бумажным морем. В кабинете не находилось милых сердцу пустяков, сберегаемых на память о прошлых годах службы, – ни групповых фотографий, ни дипломов в рамках, ни сувениров или памятных подарков – ничего. Никаких видимых глазу свидетельств перемещения владельца кабинета из Тоттенема в это эксцентричное здание Кэти не обнаружила.

– Брен прав, – наконец сказала она. – Невозможно поверить, что Брок украл канадскую марку… но если он даже и украл, мы никогда об этом не узнаем.

Брен хохотнул. Гнев оставил его так же быстро, как и овладел им.

Десаи по-прежнему оценивал ситуацию скептически.

– Итак, – мрачно сказал он, – что мы предпримем?

– Ума не приложу, – ответила Кэти. – Кроме того, не думаю, чтобы у меня появилась возможность помочь вам узнать правду.

– Утром я с ним поговорю, – сказал Брен. – Попробую убедить его отменить приказ о вашем переводе.

– Благодарю, – произнесла Кэти, без большой, впрочем, уверенности в успехе этого предприятия.

По пути к выходу Кэти задержалась в отведенном ей закутке в офисе отдела. На столе у нее лежали свежий номер полицейского вестника «Работа», приглашение от Христианской полицейской ассоциации посетить следующее собрание, открытка, предлагавшая принять участие в выборах Комитета равных возможностей, а также отпечатанное на машинке послание от секретарши Брока Дот. Оно гласило:

«Кэти!

Брок попросил передать, что Вы считаетесь приписанной к департаменту СО-6 начиная с полуночи воскресенья 13 июля. Прошу вас передать рапорт в 9.00 в понедельник в офисе суперинтенданта Макларена, 5-й уровень, Кобальт-сквер.

Все необходимые документы будут отосланы.

Желаю счастья и удачи на новом месте.

Дот».

Небо над Вестминстером снова потемнело от очередного нашествия грозовых туч. Кэти медленно шла по улице, пытаясь избавиться от охватившего ее в здании у ворот Королевы Анны оцепенения. Оно наступило от осознания хрупкости реальности, когда окружавшие ее знакомые явления, связи и предметы, казавшиеся ей еще совсем недавно стабильными и прочными, вдруг начали распадаться прямо на глазах. Однако избавляться от этого сходного с наркозом чувства следовало медленно и с известной осторожностью, поскольку оно с легкостью могло уступить место озлобленности или всеобъемлющей жалости к себе. Она чувствовала, как оба ощущения копошатся у нее внутри, разрастаясь и стремясь пробиться наружу, в чем не было, собственно, ничего удивительного, так как ее отбросили в сторону как негодную ветошь без всякой видимой причины или серьезного объяснения из-за одного только личного суждения человека, а ведь она прежде абсолютно ему доверяла. Но ни злость, ни жалось к себе не способны помочь ей правильно понять и оценить ситуацию.

Мысль о необходимости купить что-нибудь съестное и возвращаться в свою пустую комнату заставила ее сердце сжаться. Она представила себе на мгновение Хелен Фицпатрик в ее уютном коттедже. Возможно, именно в эту минуту та готовила что-то на кухне для собак или в десятый раз обсуждала с мужем ужасные события дня, давая ему за бокалом шерри наставления, как вести себя при общении с журналистами.

Кэти остановилась, почувствовав на коже влажные шлепки первых упавших с неба тяжелых капель, и мрачно взглянула на свое бледное отражение в темной витрине магазина.

– Ни жизни нормальной, ни дома! – громко сказала она, обращаясь к своему отражению. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что эти слова произнесла Марианна, говоря о Еве.

Потом она задалась вопросом, уж не является ли эмоциональный выплеск с ее стороны запоздалой реакцией на шокирующую смерть Евы. Так называемый отложенный шок. Она медленно прокрутила эту мысль в своем сознании, но без особого энтузиазма, и ни к какому определенному выводу не пришла.

«Все необходимые документы будут отосланы».

Эти слова из служебной записки Дот, вдруг пришедшие ей на ум, злости у нее не вызвали. Одну только гнетущую депрессию. Она вспомнила, как странно посматривал на нее в машине Брок. Неужели он действительно разочаровался в ее способностях?

Она услышала шум мотора и шорох шин приближавшейся к ней на пустынной улице машины. Потом она по звуку мотора поняла, что машина замедляет ход и останавливается, различила ее очертания в стекле витрины, но не повернулась. Это не машина Брока. «Что дальше?» – подумала она. Уличный грабеж явился бы достойным завершением этого дивного дня. Дверца машины с негромким щелчком распахнулась. В следующее мгновение она увидела в витрине силуэт медленно приближавшегося к ней человека, лицо которого было темным, словно закрытое маской. Но даже при этом она не повернулась и не посмотрела на него.