Охота на монстра - Виталий Романов

…Хрюня тараторил очень много и очень быстро, но главное, что понял Клаус Фертихогель: ни сам Рогофф, ни его подручные не имели никакого представления о Двери. Бандиты Скупого действительно ранее не появлялись на борту космической станции «Медуза», тут Рогофф не соврал. Сюда десантировались те, кого преследовал Скупой, - выжившие члены экипажа грузового корабля.

Быстро проанализировав факты, офицер ГСБ пришел к выводу, что Хрюня не лжет. Во-первых, тот очень боялся шприца, а потому просто не мог изворачиваться. Во-вторых, даже если б мог, не сумел бы придумать такую странную историю. Странную, но абсолютно логичную, в которой все детали грамотно увязываются меж собой. Скорее всего, и Рогофф не сумел бы придумать - он хоть и умнее своего подручного, но, похоже, ненамного.

Получается, Хрюня сказал правду: на станцию ранее высаживались члены экипажа «Осла», только они покинули «Медузу» до того, как подоспели ликвидаторы Скупого. А вскоре Рогофф из охотника превратился в жертву - к «Медузе» подошел корабль Галактической Безопасности с майором Фертихогелем на борту.

В этой истории для Клауса осталось много непонятного - такого, что следовало уточнить, прежде чем ставить в известность федеральную полицию. Офицер ГалаБезопасности в душе порадовался, что благодаря такой вот странной случайности он сумел накрыть банду преступников, на совести которой уже не один погибший корабль и несколько партий наркосодержащих препаратов. Теперь будет как отчитаться перед генералом Кросби: рейд на космостанцию дал плоды. Однако радость майора длилась пару мгновений, ибо Фертихогель тут же выкинул все из головы, сосредоточился на главном. На том, что последние дни занимало все его мысли.

Скупой и его подручный подождут. И Памела Йоханссон тоже. Никуда она не денется от федеральной полиции. Все преступники получат по заслугам, только сначала взятые в плен бандиты расскажут о проведенных операциях подробно, во всех деталях. Полицейским на чистосердечное признание преступников потребуется затратить недели или месяцы. Это здесь, где нет законов, где майор Фертихогель - царь и бог, здесь любой пленник быстро разучится мычать и недоговаривать.

Но потолковать «по душам» с Рогоффым и его подручным следует не сейчас…

Клаус отдал несколько приказов, тем самым определяя приоритетные задачи группы ГСБ, высадившейся на «Медузу». Рогоффа бросили к стене в центральном посту, взглядами пообещав «райскую жизнь». В дальнейшем. После того как решат проблему, которая волновала их начальника.

Специальная команда занялась транспортировкой убитых солдат и бандитов, тела должны были поместить в особый холодильник на федеральном корабле. А с борта звездолета уже «десантировали» Юргена Шлимана. Все то время, пока шла зачистка территории, физика держали на тральщике ГалаБезопасности - подальше от зоны конфликта, чтоб, не дай бог, не пострадал. И вот теперь, когда все «формальности» остались позади: никто уже не чинил препятствий группе Фертихогеля, а чудом выжившие бандиты сидели у стены, угрюмо глядя на конвоиров с лазерами на боевом взводе, - настало время ученого, соратника Марка Айштейна.

Какой же пульс был у Шлимана в ту минуту, когда он попал в центральный пост космостанции? Туда, где семь лет назад состоялось чудо? Величайшее в истории человечества открытие, сотворенное руками людей…

Фертихогель подумал, что очень хорошо понимает Шлимана: несмотря на то, что он лишь недавно узнал правду о Двери, несмотря на специальную подготовку, которую проходили офицеры ГСБ, Клаус волновался так, как не волновался никогда в жизни. Сердце гулко колотилось в груди, не помещаясь между ребрами, - оно будто старалось вытолкнуть мешавшие кости наружу. От этого становилось больно. Фертихогель задыхался, заглатывал воздух широко открытым ртом, пытаясь совладать с расшалившимися нервами.

Нет, он не мог в полной мере прочувствовать, что творилось со Шлиманом… Тот, едва оказавшись в центральном посту, покачнулся, будто не мог стоять, не мог контролировать собственное тело. Руки и ноги физика задрожали. Чуть присмотревшись, Клаус понял: у Юргена и голова трясется, просто шлем помешал разглядеть это сразу.

А потом Шлиман сорвал маску с лица - с горестным, болезненным криком, длинным и протяжным. Он остался без защиты, даже не потрудившись узнать у сопровождавших, у Фертихогеля: можно ли здесь дышать без скафандра, без кислородных баллонов…

Бросив шлем на пол, Юрген сделал несколько неверных шагов вперед. Он качался из стороны в сторону, будто находился на палубе корабля в шторм или его терзали сильные порывы ветра.

И вдруг Шлиман упал на колени с жутким надрывным стоном. Потянулся ладонью вперед. «Моника! Моника!» - причитал он, но сопровождавшие его люди смогли разобрать это слово лишь после того, как страдалец выкрикнул женское имя в четвертый или пятый раз.

Он стоял на коленях, в шаге от пульта главного координатора. Стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, плача и прижимая к лицу какую-то маленькую штучку, подобранную в пыли.

В сгорбленной фигуре чувствовалось столько отчаяния и горя, что Фертихогель на миг испытал угрызения совести - ведь это он притащил физика на «Медузу».

Однако Клаус усилием воли прогнал малодушие. Собравшись, он шагнул вперед, осторожно тронул плакавшего Юргена за плечо. Тот мигом поднял лицо, но не увидел стоявшего рядом офицера ГалаБезопасности.

- Моника… Моника… Любимая Мон… - Юрген вытянул правую ладонь, разжал пальцы.

Было непонятно, к кому обращается страдающий человек. К Траутман? К богу? К офицеру ГСБ?

Клаус Фертихогель перевел взгляд с перекошенного болью лица физика на ладонь. Цепочка. Тонкая серебряная цепочка - немного грязная и оттого, видимо, утратившая блеск.

- Моника… Моника… Моника… - как заведенный, механически повторял Шлиман.

И тогда Фертихогель понял. Он-то по глупости подумал, что в руках у полубезумного физика что-то важное. Некий ключ, пароль к Двери, символ. Что угодно, но не женское украшение.

Моника! Видимо, девушка, в которую когда-то был влюблен Шлиман, носила на руке не золотую змейку-браслет, не украшение из платины или драгоценных камней - по каким-то своим причинам она предпочитала дешевенькую серебряную цепочку. Такую, на которую не позарились даже мародеры, побывавшие на «Медузе».

Для всех прочих людей эта цепочка не имела никакой цены, но только не для Юргена Шлимана. Скромное украшение будто соединило его с возлюбленной, трагически погибшей семь лет назад. Серебряная цепочка стала мостом, соединившим настоящее и прошлое. Дверью, через которую физик хотел пройти туда, где осталась Траутман. Живая, полная надежд и веры в будущее. Еще не знающая, какая судьба ей уготована…

Клаус Фертихогель не мог долго ждать. Просто не имел права. Он дал страдавшему физику лишь пару-тройку минут на воспоминания, а потом вернул Шлимана к действительности.

- Юрген! - позвал офицер ГСБ. - Сочувствую… Я очень сожалею, но хочу напомнить: мы прилетели на «Медузу» не для того, чтобы скорбеть о людях, погибших семь лет назад. У нас работа, Юрген…