Клей - Ирвин Уэлш

Высокомерная сучка, тупорылая – пиздец. Не догоняет не фига, что я просто время тяну.

– Что ж, таким, как я, от этого не легче. Меж тем есть люди, которые до сих пор спрашивают меня, почему соки-воды больше не развозят по району… особенно старушки, которым не выбраться из дома.

В таком духе я протянул какое-то время, но она – ни в какую. Сказала, что я должен принять предложенную мне работу, и всё тут.

Я просто не мог себе этого позволить, вот в чём дело. Решающую роль играл фактор времени, а не деньги, хотя бабки предлагались даже не смешные. Наполнять бургеры за семьдесят пять пенсов в час? Но хуже того – потеря времени: сидеть в забегаловке, когда на воле можно делать реальные бабки. У меня нет времени на благотворительность. Тридцать семь часов в неделю заниматься этой фигнёй? В пизду.

Но я был вынужден согласиться. Надо отдать себе должное, я даже ходил туда первые два дня. Моим напарником был парнишка, рожа вся в прыщах, от которых он не скоро избавится, работая в месте, где даже окна покрыты плёнкой жира. Наряженные в форму, как пугала огородные, мы продавали бургеры борзым алканам, тупым студентам и жёнушкам с детьми.

Но недолго.

В воскресенье вечером я сидел в пабе напротив забегаловки. Базара нет, у меня было полно свидетелей, которые видели, что я сидел там весь вечер, и готовы были подтвердить, какое потрясение я испытал, когда в паб влетел взбудораженный Джорджи Маккэндлэ и сообщил, что в новой забегаловке, которую они открыли на моле, случился пожар. Тут же, понятно, послышалась сирена, и мы вывалили на улицу с кружками в руках посмотреть на фейерверк.

Получше грёбаного телика будет.

Большим сюрпризом было, что копы не прижали меня сразу же. Они довольно быстро приехали на место происшествия и засекли меня, когда я стоял на улице возле паба.

– Это моя работа, понимаешь, – сказал я одному из копов, типа, я убитый горем. – Что я теперь буду делать?

Это услышал Ральфи Стюарт и говорит.

– Да, Терри, теперь тебе только и остаётся, что на большую дорогу, такие дела.

Я пришёл туда на следующий день. Там не осталось и камня на камне. По развалинам ходили менеджеры с чуваком из головного офиса и клерком из страховой компании. Он сказал нам, что заведение закрывается и что мы должны идти обратно на биржу, вставать в очередь. Когда я пришёл туда, старая квакалка не удержалась от намёков. Чудо-юдо несчастное, ей в итоге всыпали за превышение полномочий. Это самый грамотный подход: работаешь под простачка, они вписываются, расслабляются, а ты сидишь, киваешь на всё, как дубина деревенская, вот они и начинают борзеть понемногу. Тут-то ты и вскидываешь оба ствола. Какие прикольные у них становятся ёбла, когда они понимают, что их сделали, что не на того нарвались, что перед ними не лох какой-нибудь, которого можно обсчитать, а он ещё «спасибо» скажет, а реально крутой чувак, который своего шанса не упустит.

Так вот я и кивал как мудак, пока она говорила:

– Забавно, мистер Лоусон, но это уже второй случай, когда место, где вы только приступили к работе, сгорает дотла. – Она не смогла сдержать победной ухмылочки.

Бинго!

Я переключился на вторую. Я просто выпрямился, сфокусировался на ней и глянул на неё, как Биррелл на соперника перед гонгом.

– О чём это вы?

– Я просто хотела сказать… – Она вся засуетилась, сразу изменились взгляд, осанка, голос, интонации.

Я посмотрел на неё, облокотившись на стол.

– Я-то просто хотел сказать, что прошу вас позвать своего начальника и повторить при нём то, что вы только что сказали. Уверен, что полиция также заинтересуется подобным заявлением. Кроме того, я, конечно же, должен связаться со своим адвокатом. О’кей?

Тут она вся на говно изошла, потела, пукала, пускала слюни, сердечко ходило ходуном, а ебло горело, как свеженадраенная сантехника экстра-люкс.

– Я… мне…

– Позовите его, – холодно улыбнулся я, энергично-настоятельно постучал по столу и добавил: – Или её. Как вам будет угодно.

Итак, она прижала уши и позвала начальника. К тому моменту коровища, понятно, была в полнейшем шоке: начиналось всё так буднично, давила себе какого-то ослика с окраин, а обернулось всё кошмаром, как в фильме ужасов. Пятно дисциплинарного, бля, взыскания на безупречной характеристике. С такими пятнами намаетесь, миссис, они такие въедливые, ваш «Ариэль» с ними не хуя не справится. Дело в том, что, даже если это устное взыскание, на следующем заседании аттестационной комиссии про неё скажут: «Этой жирной сучке, конечно, хватит злобы и извращённости, чтобы стать достойным инспектором собеса, однако ей недостаёт одного важного качества – заботы о посетителе, не умеет она лизнуть, когда нужно. Бросим дурру неумную на рутинную работу, пусть заполняет бланки, пока не появится возможность отправить её на пенсию или уволить по сокращению штатов».

Так вот сучка получила нагоняй, а я – на горшке вымученное письменное извинение:

Ув. мистер Лоусон!

Пишу, чтобы извиниться от лица Управления по трудоустройству за комментарии, которые, как утверждают, прозвучали в ваш адрес из уст одного из наших сотрудников. Мы признаём, что подобные комментарии не имеют основания применительно к расследованию по вашему делу и могли быть неправильно истолкованы.

Позвольте уверить вас, что по данному вопросу будут приняты все необходимые меры.

Искренне ваш,

Р. Дж. Миллер

Менеджер

Вот Америка – это для меня местечко. Там любой может взбрыкнуть, подать в суд, написать заяву и сунуть под хвост обидчику, или, как они там говорят, отлупить по заднице. А здесь ты что получаешь за оскорбление чиновником? Письменное извинение, настолько равнодушное, что всякий смысл теряется. Подобные комментарии, ебать мой хуй. Даже со своим неполным средним я завсегда увижу, если кто по-английски писать не умеет. Так вот янки бы всё разрулили. Там всё держится на правах, а не на сучьей классовой системе, как здесь. Они б уже давно этих пидоров снобских на место поставили. То-то сучка кудлатая, взяла, бля, за щёку, и теперь думаешь, что можешь понадрачивать под столом свою высохшую щель, увидев, как в кабинет заходит парень с пропиской на окраине. Думаешь, я впишусь в игры с такой «госпожой»?

Найн, майн швестер, найн, потому что их бин ин Мюнхен очень скоро. Так что свой старый благовоспитанный язык попридержите за зубами, потому что перед вами человек светский в международном масштабе.

На Италии-90 я фачился за Шотландию. В Мюнхене я выступлю с той же программой. Стопудово.

В чём я оказался совершенно прав: копы этим делом не заинтересовались. Странно, что они не пошли прямиком на дом к Бирреллу, с его-то репутацией поджигателя. Хотя теперь это в прошлом, как он сказал чуваку из новостей, когда они раскопали его дело о поджоге: «Теперь я зажигаю только на ринге».