Жажда - Ю Несбе

– Аминь, – произнес Смит. – Э-э… двойной смысл тут ненамеренно.

– Давайте перейдем к следующей ошибочной теории, – сказал Харри. – Виллер?

Андерс Виллер посмотрел на дно своей кружки, сделал вдох и заговорил:

– Смит, на телевидении вы рассказывали, как вампирист проходит разные фазы развития. У нас в Скандинавии над молодыми людьми осуществляется такой плотный контроль, что если бы у них проявились подобные экстремальные тенденции, то служба здравоохранения обнаружила бы их до достижения последней фазы. Вампирист не норвежец, он из другой страны. Вот моя теория. – Он поднял взгляд.

– Спасибо, – сказал Харри. – Я могу добавить, что в задокументированной истории криминалистики в разделе о серийных убийствах нет ни одного пьющего кровь скандинава.

– Атласское убийство в Стокгольме в тысяча девятьсот тридцать втором году, – напомнил Смит.

– Мм… Не знаю такого.

– Это потому, что вампириста так и не нашли, но решили, что он был серийным убийцей.

– Интересно. А жертвой была женщина, как и у нас?

– Лилли Линдестрём, тридцать два года, проститутка. И я готов съесть соломенную шляпу, которая лежит у меня дома, если она была единственной жертвой. Позже это убийство стали называть «Вампирским убийством».

– Детали?

Смит дважды моргнул, глаза его наполовину открылись, и он начал говорить, словно вспоминая слово за словом:

– Четвертое мая, Вальпургиева ночь, площадь Святого Эрика, одиннадцать, однокомнатная квартира. Лилли принимала в своей квартире мужчину. Она спустилась к подруге на первый этаж и попросила одолжить ей презерватив. Когда полиция ворвалась в квартиру Лилли, она была мертва и лежала на оттоманке. Ни отпечатков пальцев, ни других следов. Было очевидно, что убийца прибрал за собой, и даже одежда Лилли была аккуратно сложена. На кухне, в раковине, обнаружили ложку для соуса, вымазанную кровью.

Бьёрн обменялся взглядом с Харри, прежде чем Смит продолжил:

– Ни одно из имен в ее записной книжке, которая, естественно, содержала множество имен без фамилий, не вывело полицию ни на какого подозреваемого. Они даже близко не подошли к вампиристу, начавшему поход.

– Но если бы это был вампирист, он бы нанес новый удар? – спросил Виллер.

– Да, – ответил Смит. – А кто говорит, что он этого не сделал? И еще тщательнее убрал за собой.

– Смит прав, – сказал Харри. – Количество пропавших в год людей превышает количество зарегистрированных убийств. Но возможно, Виллер прав в том, что у нас в Скандинавии будущего вампириста обнаружили бы довольно рано?

– На телевидении я рассказывал о типичном развитии, – произнес Смит. – Существуют люди, обнаружившие в себе вампириста в более позднем возрасте, точно так же как обычные люди не сразу определяют свою подлинную сексуальную ориентацию. Одному из самых известных вампиристов в истории, Петеру Кюртену, так называемому вампиру из Дюссельдорфа, было сорок пять лет, когда он впервые выпил кровь живого существа, лебедя, которого убил за городом в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Меньше чем через два года он убил девять человек и попытался убить еще семерых.

– Мм… Значит, по-твоему, нет ничего странного в том, что в ужасающей истории Валентина Йертсена ранее отсутствовали упоминания о выпивании крови и каннибализме?

– Нет.

– Хорошо. Что думаешь ты, Бьёрн?

Бьёрн Хольм выпрямился на стуле и потер глаза:

– То же, что и ты, Харри.

– А именно?

– Что убийство Эвы Долмен – это копия того убийства в Стокгольме. Диван, все прибрано, а то, из чего он пил кровь, оставлено в раковине.

– Правдоподобно звучит, Смит? – спросил Харри.

– Копия? В таком случае у нас что-то новенькое. Э-э… парадокс здесь получается не намеренно. Действительно, существуют вампиристы, считающие себя реинкарнацией графа Дракулы, но чтобы вампирист считал себя возрожденным Атласским убийцей? Звучит не очень правдоподобно. Скорее, речь здесь идет об определенных чертах личности, которые типичны для вампиристов.

– Харри считает, что наш вампирист чрезвычайно озабочен чистотой, – заметил Виллер.

– Вот смотрите, – сказал Смит. – Вампирист Джон Джордж Хэй был озабочен мытьем рук и ходил в перчатках и зимой и летом. Он ненавидел грязь и пил кровь своих жертв из только что вымытых бокалов.

– А ты, Смит, как думаешь, кто наш вампирист? – спросил Харри.

Смит зажал губами указательный и средний пальцы и стал водить ими вверх-вниз, издавая хлопающий звук при каждом вдохе и выдохе.

– Я думаю, что он, как и многие другие вампиристы, умный мужчина, который с юных лет пытал животных, а может, и людей. Он из семьи с определенным образом жизни, в которой только он не привык к общему укладу. Скоро ему снова потребуется выпить крови, и мне кажется, что он получает сексуальное удовлетворение не только от питья, но и от вида крови. Он ищет идеальный оргазм и думает, что его может дать комбинация насилия и крови. Петер Кюртен, убийца лебедя из Дюссельдорфа, объяснял, что в тех случаях, когда он убивал своих жертв-женщин ножом, все зависело от количества вытекшей крови, которое определяло скорость наступления у него оргазма.

В кабинете воцарилась мрачная тишина.

– А где и как нам найти такого человека? – спросил Харри.

– Может быть, вчера на телевидении Катрина была права, – сказал Бьёрн. – Возможно, Валентин слинял за границу. Пошел прогуляться по Красной площади, например.

– В Москве? – удивленно спросил Смит.

– В Копенгагене, – ответил Харри. – Мультикультурный Нёрребро. Там есть парк, за которым следят те, кто занимается торговлей людьми. Преимущественно импортом, немного экспортом. Ты садишься на скамейку или качели и поднимаешь вверх билет на автобус или на самолет, в общем, любой билет. К тебе подходит человек и спрашивает, куда тебе надо. Потом он задает другие вопросы, ничем не выдавая себя, а в это время его коллега, который находится в другом месте парка, уже сфотографировал тебя с этим парнем так, что ты этого не заметил, и проверил по Интернету, что ты тот, за кого себя выдаешь, а не переодетый полицейский. Это туристическое агентство очень скромное и дорогое, но никто из его клиентов не путешествует бизнес-классом. Самые дешевые места находятся в контейнерах.

Смит покачал головой:

– Но вампиристы не так рационально оценивают риски, как мы, поэтому я сомневаюсь, что он сбежал.

– Я тоже, – кивнул Харри. – Так где же он? Он живет один? Общается ли с другими людьми? Прячется ли он в толпе или живет в пустынном месте? Есть ли у него друзья? Можно ли предположить, что у него есть девушка?

– Я не знаю.

– Здесь все понимают, что никто не может этого знать, Смит, ни психолог, ни любой другой человек. Я просто прошу тебя сказать первое, что придет в голову.