Дочь Сталина - Розмари Салливан

— Вы знаете, где американское посольство? — спросила она.

— Да, оно совсем рядом.

Но когда водитель понял, что она волнуется, он свернул в боковой темный переулок, проехал позади советского посольства, обогнул сбоку посольство США — и через минуту уже развернул машину у его главного входа. Светлана увидела красивый пруд. Сама не помнила, как оказалась на середине широкой лестницы. Она поднималась на дрожащих ногах. Молодой морской пехотинец поднялся из-за своего стола и отпер дверь. Он попытался объяснить, что посольство в этот час уже закрыто, тогда она показала советский паспорт. Не сказав ни слова, он запер за ней дверь и проводил в маленькую комнату, усадил там и велел ждать. Потом он исчез в глубине здания.

Десятичасовая разница между Вашингтоном и Нью-Дели оказалась Светлане на руку. Ее самолет был уже на пути в Рим, когда в Вашингтоне завертелась дипломатическая машина. Заместитель госсекретаря Фой Колер был зол на посла Боулза за то, что тот принял решение помочь невозвращенке. Он сразу начал устранять последствия этого решения.

Шестого марта государственный секретарь Дин Раск послал секретную телеграмму-молнию Ллевелину Томпсону, послу США в Советском Союзе. Он сообщил, что Светлана Иосифовна Сталина, дочь Иосифа Виссарионовича Сталина, попросила политического убежища в Соединенных Штатах. Сейчас она летит транзитом в Рим в сопровождении служащего посольства. В Риме ей абсолютно негде остановиться. Раск объяснил:

Посол Рейнхардт (посол США в Италии) получил рекомендации о том, что прибытие Светланы Аллилуевой в США нам было бы нежелательно, как с политической точки зрения, так и для ее собственной безопасности. Мы предлагаем срочно приложить все усилия, чтобы подобрать ей более безопасное убежище в Швейцарии, Италии или Испании и просим посла Рейнхардта приложить все усилия, чтобы убедить ее, что все делается в ее собственных интересах.

В половине пятого того же дня Дин Раск позвонил президенту Линдону Джонсону, чтобы коротко ввести его в курс дела.

Седьмого марта посол Ллевелин Томпсон послал ответную телеграмму Дину Раску из Москвы: «Чем меньше мы будем вовлечены в эту ситуацию, тем лучше для наших отношений с Советским Союзом. При любых обстоятельствах они будут обвинять Соединенные Штаты в том, что мы облегчили выезд субъекта из Индии, и, возможно, — в похищении.

Светлана очень плохо выбрала время для своего побега. Хотя она была самым известным невозвращенцем за всю историю СССР, и при других обстоятельствах этот факт мог быть использован в холодной войне между США и СССР, но момент был неудачный. Администрация Джонсона как раз должна была подписать консульское соглашение с Советским Союзом.

Соглашение должно было определить консульские сферы влияния в обеих странах. Оно обеспечивало полный иммунитет от уголовного преследования для консульских сотрудников и всего персонала и обговаривало защиту для соотечественников. Правительство каждой из стран должно быть оповещено об аресте гражданина в течение двух или трех дней. По действующим в тот момент соглашениям американский гражданин на территории СССР мог быть арестован и содержаться под стражей до девяти месяцев без всяких официальных оповещений. При этом в Советском Союзе по туристическим визам или с деловыми целями бывало до восемнадцати тысяч американцев в год. Но ратификация соглашения, подписанного в 1964 году, продвигалась туго. Группа сенаторов тянула время, ссылаясь на «Красную чуму» и высказывая предположение о том, что это соглашение откроет советским шпионам широкое поле деятельности в США. В тот самый момент, когда соглашение обсуждалось в Сенате, Дину Раску и его персоналу менее всего был нужен знаменитый невозвращенец.

О том, насколько серьезно обе стороны воспринимали это соглашение, говорят те шаги доброй воли, которые они были готовы сделать. Несколько месяцев назад молодой американец из Арканзаса Буэл Р. Вортхам был приговорен к трем годам заключения в советских исправительно-трудовых лагерях за «обмен долларов на рубли на черном рынке и кражу чугунного медведя в гостинице в Ленинграде». Одиннадцатого марта, через пять дней после бегства Светланы, советский кассационный суд изменил меру пресечения на штраф в размере пяти тысяч рублей. В свою очередь Игорь Иванов, советский шпион, приговоренный в 1964 году к двадцати годам тюремного заключения, был выпущен под залог и подал прошение о смягчении наказания. Посол СССР Анатолий Добрынин дал понять, что после прекращения дела Вортхама советская сторона ждет «определенной щедрости» по поводу помилования Иванова.

Председатель совета министров СССР Алексей Косыгин должен был приехать в США в конце июня для обсуждения вопросов по Ближнему Востоку, Вьетнамской войне и контролю вооружений. Ослабление напряжения в отношениях между двумя странами прямо-таки витало в воздухе. Светлана была непросто неудобна, она мешала. Из-за ее широкой известности положение дел могло вернуться к прежнему состоянию. Администрации Джонсона она была не нужна, но на всякий случай ее хотели сохранить.

Когда Боб Рейл и Светлана еще летели в самолете, шеф ЦРУ в Риме позвонил главе итальянской разведывательной службы адмиралу Евгенио Энке и сообщил, что к ним отправили невозвращенку, которая нуждается в помощи.

— И вы разбудили меня посреди ночи, чтобы сказать об этом? — возмутился адмирал.

— Подождите, я еще не назвал ее фамилии!

Услышав имя Светланы, Энке был в ярости.

— Хорошо, — сказал он, — она может въехать в страну. Но должна уехать завтра.

Он добавил, что подождет утра, чтобы сообщить обо всем министру иностранных дел Аминторе Фанфани, который точно будет недоволен. В это время партия коммунистов имела сильную фракцию в итальянском парламенте и, получив соответствующие указания от Советов, могла доставить большие неприятности правящей Христианской партии.

Когда Светлана со своим сопровождающим вышли из самолета авиакомпании «Квантас» в Риме в шесть часов утра седьмого марта, Рейл был убежден, что это просто пересадка, и они немедленно вылетят в США. Он был в шоке, когда помощник американского посла в Риме встретил их у стойки прибытия и сообщил плохие новости.

Рейл узнал, что государственный секретарь наотрез отказался принять Светлану в Соединенных Штатах. Фой Колер заявлял, что отношения с СССР заметно потеплели. Возможно, они даже перейдут в настоящую оттепель. Рейл и многие его коллеги были уверены, что «он принимает желаемое за действительное, и оттепель существовала только в воображении Колера». Но решение бывшего посла США в СССР означало, что Светлана «села на мель». Из аэропорта ее и Рейла отвезли в безопасное место — маленькую квартиру, где они принялись ждать.

Когда адмирал Энке сообщил Фанфани, что дочь Сталина утром вышла из самолета в Риме, Фанфани взорвался:

— Выбросьте их немедленно из страны! И я не хочу, чтобы оставались какие-то свидетельства о том, что они вообще здесь были!