Августовские танки - Константин Мзареулов

– Принципиальных изменений не произошло. После неудобного для нас исхода боев на Беловежском направлении противник вклинился в Каменецкий выступ, но был остановлен вводом в бой резервов и не проявляет активности. Продолжаются атаки противника в Прибалтике, отряды наемников из Литвы вторглись в Латвию, форсировали Даугаву, заняли Ригу и продвигаются на восток, практически не встречая сопротивления. Главная ударная сила – мотопехотная бригада сухопутных войск Литвы под названием «Железный волк» – полная тезка национального движения откровенно фашистского толка.

– Обходят северный фланг белорусской группировки, как в сорок первом году, – резюмировал Мадригайлов. – Придется парировать нашими частями.

– Мы уже разрабатываем план контрудара, – сообщил генштабист. – Полк из Ленинграда и полк из Витебска могут завтра выдвинуться для прикрытия границы, а через два дня войдут на территорию Латвии.

– Придется, – главком вздохнул и покачал головой. – Попытаемся заодно пробить коридор до Калининграда… Продолжайте.

– Украинская армия держит фронт. Новороссия вводит в строй музейные танки, сводная бригада в составе трех моторизованных рот, одной танковой роты и артбатареи выдвинулась в окрестности Харькова и ждет дальнейших приказов из Киева. Наша группировка совместно с украинскими частями продвинулась вглубь Польши, но после поражения Беловежской дивизионной группы можно забыть планы окружить главные силы противника. Я бы предложил усилить бригадную группу в районе Място Заблудово и нанести несколько сильных ударов с прежней целью – причинить противнику максимальные потери в живой силе и технике, захватить и уничтожить склады оружия и боеприпасов. Для усиления союзника можно задействовать части нашей Крымской дивизии. Оперативное управление рассчитывает, что в ближайшие две недели сохранится благоприятная обстановка, поскольку неприятель будет уделять главное внимание западному направлению. Затем, нейтрализовав остатки армий НАТО, перенесет основные усилия на Восточный фронт.

– Разведка?

Генерал Щеглов правильно понял даже не вопрос, а приказ главкома. Начальник военной разведки доложил, не заглядывая в блокнот:

– Союзники передали по радио, что противник захватил и отремонтировал некоторое количество старых танков времен Второй мировой войны и послевоенного периода. Восемь машин отправлены в Прибалтику, семь – на украинский участок, до тридцати задействованы на западе. Видимо, скоро начнется штурм Берлина. Кроме того, есть данные, что противник пытается наладить производство легкой бронетехники на машиностроительных предприятиях Чехии. По неподтвержденным пока донесениям из средиземноморской зоны, противник перебрасывает из арабских стран в Европу до двух десятков иорданских танков типа «Центурион».

– Совсем весело! – Мадригайлов еле сдержал матерный выкрик.

– Самое веселье в другом, – мрачно произнес Максимов. – Есть сведения, что часть украинских формирований готова повернуть оружие против нас. Националисты не простили потерю Крыма и Новороссии. Москалей ненавидят сильнее, чем космических агрессоров.

– Не удивлен, – буркнул Мадригайлов. – Придется укреплять фланги на случай осложнений на Украине и в Прибалтике. И хорошо бы нанести еще несколько ударов, хоть как-то поможем союзникам… Ваши соображения, генерал Игумнов?

Ответственный за формирование боевых частей доложил четко, как на экзамене в академии:

– Первая московская дивизия готова, два полка уже в Белоруссии, скоро остальные отправим, начнем на их месте разворачивать 14-ю Московскую. Питерская побатальонно уходит в Прибалтику. Брянская и Ростовская держат украинскую границу, чует мое сердце – скоро придется бросить их в бой где-нибудь под Ивано-Франковском.

– Приходится раздергивать части и соединения, не закончившие формирование, – печально прокомментировал начальник Генштаба. – Опять не кулаком будем бить, а растопыренными пальцами. У союзников тоже подразделения пока сколачиваются.

Полковник Кавалевич, представлявший в Москве белорусский Генштаб, поспешил уточнить:

– На северо-западном направлении, против прибалтов, у нас позиции крепкие. Девять батальонов готовы перейти границу и атаковать противника. Гродненский участок тоже сумели стабилизировать. А вот южнее Бреста мало сил – после ухода бригады полковника Заплетина там остались две пехотные роты неполного состава. Мы собираемся подкинуть пополнения штыков двести и чуть брони – сколотим полнокровный батальон. Туда же посылаем один батальон из Слуцка. Остальные готовые подразделения наше командование стягивает в сектор Брест – Бяла-Подляска, где ожидается контрудар Варшавской группировки генерала Потоцкого.

Он уточнил, что пользуется данными, переданными днем прибывшим из Минска курьером. Полковника поняли правильно: все начали привыкать, что информация распространяется медленнее, чем в довоенное время.

Убедившись, что представитель союзной армии закончил отчет, Игумнов добавил, переводя взгляд с карты на свой блокнот и обратно:

– Оба ваших батальона можно свести в полк. Туда же отправим из Смоленска штаб дивизии, остатки третьего мотострелкового, тринадцатый стрелковый полк в составе двух батальонов, артдивизион, саперную роту. Еще два смоленских батальона будут готовы через недельку. Вот и полноценная дивизия из трех полков. Постепенно нарастим до штата.

– Сводная российско-белорусская дивизия? – Мадригайлов, прищурясь, бросил взгляд на Кавалевича. – Союзники возражать не станут?

– Ни в коем разе не должны возражать, – уверенно заявил полковник. – При таком раскладе все подразделения к северу можно будет свести под командование полковника Сабилло – там четыре батальона и отдельные роты, десяток танков. Если чуток усилить – еще одна дивизия получается.

– Сообщите наши соображения в Минск, – велел главком и обратился к Игумнову: – Кого назначим командиром южной дивизии – Заплетина?

– Отличная кандидатура, – согласился генерал. – Там даже слабенькие танковые роты есть. Усилить бы всем, чем можно, сколотить полнокровный батальон – и использовать в интересах всего фронта.

– Как только дивизия соберется хотя бы частично – нанесем удар во фланг и тыл Люблинской группировки, – задумчиво произнес Лукашов. – Но ты, Паша, все танки туда не отдавай. Тяжелые машины сводим в отдельную часть полковника Сапронова. Это будет резерв Ставки.

– Помню, – смиренно заверил Игумнов. – Но и вы мою просьбу не забывайте.

– На фронт рвешься? – недовольно буркнул главком. – Ты не прав, Пал Саныч, но держать не будем. Как только сложится корпус – назначим командовать.

Мадригайлов сокрушенно смотрел на карту, представляя, как передвигаются отдельные части и подразделения. Стройная система дивизий с понятной нумерацией полков рассыпалась на глазах. На фронте складывается мешанина рот и батальонов, не сколоченных для совместных действий. Замышлявшийся прорыв через Польшу для соединения с западными союзниками откладывался на отдаленную перспективу.

«Значит, надо выдвигать полки, пусть и не закончившие формирования, потом пополним их маршевыми колоннами», – решил главнокомандующий. Вздохнув, он кивнул Максимову.