Августовские танки - Константин Мзареулов

Доклад научно-технической службы получился ожидаемо пессимистичным. Еще в прошлом веке электронные приборы проникли во все сферы земной цивилизации. Практически любая техника содержала полупроводниковые процессоры, контроллеры, тиристоры, фотодиоды, а то и лазеры. Без полупроводников не работала связь, водопровод, даже в производстве лекарств требовались как минимум сверхточные электронные весы. Без интегральных схем умерли телефоны, но инженеры пытались запустить производство древних электромеханических коммутационных устройств. Читавший доклад подполковник бойко перечислял шаговые искатели, координатные соединители, электромагниты, контактные группы.

Как ни удивительно, именно военная техника оказалась наименее зависимой от ультрасовременной электроники. Немалая доля приборов работала по старинке на радиолампах, много чего было законсервировано с советских времен, так что радиостанции диапазона от КВ до ДВ легко восстановить. Склады, на которых хранилась устаревшая радиоэлектроника, почти не пострадали при бомбежке первого дня. Вероятно, пришельцы-хомячки запланировали накрыть эти объекты вторым или последующими ударами, но ответно-встречный ракетный залп «Объекта-43» лишил врага такой возможности. Несколько заводов, выпускавших когда-то радиолампы и приборы на их основе, также сохранились и уже готовились возобновить производство.

– Совместно с тыловиками займитесь пищевой промышленностью, – распорядился главком. – Холодильники там всякие, сушилки, хранилища для картошки, элеваторы для зерна тоже нуждаются в контрольных приборах. Голода допустить нельзя.

– Занимаемся, – заверил генерал Васильев. – Гражданские тоже работают.

Мадригайлов удовлетворенно кивнул и посмотрел на генерал-майора Игумнова, занимавшегося мобилизацией и организацией войсковых частей. Пал Саныча он помнил еще по первой Чечне. Послужной список впечатлял: старлей в Афгане, капитан в Эфиопии, майор в Чечне, подпол во второй Чечне, полковник в Грузии… сразу после Осетинской войны отправлен в отставку, но возвращен после изгнания Табуреткина и получил генеральские лампасы.

Игумнов не заставил себя ждать, подошел к стоявшему возле стены фанерному щиту, на который был приколот большой лист ватмана со схемой формирования новых дивизий и полков.

На бумаге процесс выглядел прекрасно. Первые десять соединений обрели штатную структуру, пополнялись личным составом и в обозримом будущем могли двинуться на фронт.

Наиболее укомплектованными на сегодняшний день были 1-я Московская в составе 1-го, 11-го, 21-го мотострелковых полков и 2-я Питерская – 2-й, 12-й МСП и 22-й стрелковый. Для обеих дивизий удалось собрать по артдивизиону и танковой роте. Старые танки Т-34-85 оказались в пристойном состоянии, поскольку ежегодно участвовали в столичных парадах.

В остальных дивизиях дела обстояли не так блестяще: 3-я Смоленская, 4-я Крымская, 5-я Ростовская, 6-я Уральская состояли из одного мотострелкового и двух стрелковых полков – бронетранспортеров и даже грузовиков для них в нужном количестве наскрести не удалось. Артиллерию оружейники обещали поставить – хотя бы гаубичный дивизион на дивизию и по минометной батарее в каждый полк. А вот с танками дела обстояли просто ужасно.

Список замыкали 7-я Красноярская, 8-я Новосибирская, 9-я Дальневосточная и 10-я Рязанская дивизии – каждая из трех стрелковых полков и с мизерным количеством орудий. Командиры в Рязани поработали как бы не лучше остальных: 10-й, 20-й и 30-й стрелковые полки уже получили почти половину личного состава, и даже удалось собрать по области автотранспорт.

Следующие дивизии: 11-я Ярославская, 12-я Томская, 13-я Нижегородская, 14-я Московская, 15-я Краснодарская, 16-я Саратовская, 17-я Брянская и 18-я Омская – существовали пока главным образом в виде штабных документов. Реально в каждом соединении было несколько неполных рот.

Между тем Игумнов, водя указкой по схеме, бодро повествовал:

– Из уцелевших подразделений Арктического командования сформированы стрелковый батальон и инженерная рота, которые могут быть введены в состав Питерской либо Красноярской дивизий. Также мы смогли сколотить четыре отдельные танковые роты из машин времен Великой Отечественной, снятых с музеев и постаментов. Еще три роты находятся в процессе комплектации. Согласно решению Ставки, эти подразделения не включены в состав какой-либо дивизии. В Крыму, помимо 4-й дивизии, формируются пять отдельных батальонов из военнослужащих запаса и моряков с погибших кораблей. Просятся на фронт.

– Никаких офицерских батальонов, – отрезал Мадригайлов. – Офицеров распределить по частям и учебным центрам, нечего комсоставу бегать в атаку, как простые пехотинцы…

Старенький генерал-лейтенант Лукашов, назначенный начальником Генштаба, подхватил:

– Паша, ты поищи в Севастополе и вокруг штабных офицеров. И в моей конторе бывалого люда мало, и штабы соединений комплектовать надо.

– И в моем хозяйстве пригодятся, – сказал Игумнов. – Разошлю циркуляр.

– Причем немедленно, – уточнил главком и повернулся к Лукашову: – А ты скажи, Модест Аркадьевич, нет ли новостей о больших хлопушках?

– О самых больших ничего нового, – разочаровал его начальник Генштаба. – Сегодня под вечер сообщили с Урала, что откопали одну штучку. Теперь у нас шесть изделий малой мощности.

Он перечислил спецбоеприпасы, которые были найдены в пригодном для применения состоянии. Нейтронный снаряд «Смола» для 240-миллиметрового самоходного миномета 2С4 «Тюльпан». Две глубинные бомбы «Скат». Легкая авиабомба на 55 килотонн. Тактическая ракета с ядерной боевой частью мощностью 15 килотонн. И вот сегодня к этому арсеналу прибавился восьмидюймовый артиллерийский снаряд.

О больших зарядах Мадригайлов знал лучше, чем остальные. В его загашнике оставались два сверхгиганта Р-36-бис УТТХ, противоракета «Горгона» с мегатонной головкой и четыре стратегические авиабомбы ТН-1200, для которых не было носителя. «Что-нибудь придумаем», – решил главком и задал следующий вопрос:

– На каких заводах можно быстро наладить производство серьезного вооружения?

– Кое-что уцелело или разрушено не полностью. Тот же Владимирский завод, например. Авиаремонтный завод во Ржеве, Арзамасский машиностроительный, «Арсенал» в Ленинграде… – Генерал принципиально не использовал новое название северной столицы. – В Перми почти не пострадали Мотовилихинские заводы и пороховой завод – они были остановлены по причине банкротства и поэтому, видимо, не попали в список мишеней. Омский машиностроительный частично разрушен, однако несколько цехов могут быть использованы по крайней мере для ремонта бронетехники. Авиационные заводы в Улан-Удэ, Смоленске и Саратове сильно пострадали, но божатся наладить производство поршневого мотора на тысячу, а то и полторы лошадей. Украинский завод «Мотор-Сич» в Сумах тоже пытается запустить конвейер. Если первые движки пойдут уже в середине августа, то в сентябре мы поднимем в воздух пару десятков истребителей, штурмовиков и легких бомбардировщиков, не уступающих машинам Великой Отечественной.

– Уже хоть что-то, – почти миролюбиво проворчал главнокомандующий. – Какие новости с фронтов?