Белеет парус одинокий - Валентин Катаев

Петя окончательно запутался. Гаврик посматривал на приятеляс мрачным сочувствием, не предвещавшим ничего хорошего.

– Ну, Петька, как же будет? – спросил он сурово.

В значении этих слов трудно было ошибиться. Их смысл былпримерно таков: «Что ж это, брат? Набрал в долг ушек и не отдаешь? Печально.Придется набить морду. Дружба дружбой, да ничего не поделаешь. Так полагается.Сам понимаешь. Ушки – это тебе не картонки, они денег стоят. Уж ты на меня несердись».

Петя и не сердился. Он понимал, что Гаврик совершенно прав.Он только тяжело вздохнул и попросил еще немножечко обождать. Гавриксогласился.

Петя промучился весь вечер. От умственного напряжения у негодаже до того разгорелись уши, что против лампы светились совершенно как рубиновые.

Мальчик перебрал тысячи способов быстрого обогащения, но всеони были или слишком фантастические, или слишком преступные.

Наконец ему в голову пришла удивительно простая и вместе стем замечательная мысль. Ведь покойный-то дедушка, мамин папа, был майор! О,как он мог это забыть!

Не теряя времени, Петя вырвал из арифметической тетрадкилист бумаги и принялся писать бабушке, маминой маме, письмо в Екатеринослав.

Осыпая бабушку ласковыми именами и сообщая о своих блестящихгимназических успехах – что, по правде сказать, было сильно преувеличено, –Петя просил прислать ему на память – как можно скорее – майорский мундир дорогогодедушки.

Хитрый мальчик отлично понимал, на какую наживку легче всегоклюнет добрая старушка, одинаково сильно чтившая память дедушки, героя турецкойкампании, и любившая Петю, своего старшего внучка.

Мальчик извещал ее далее, что, по примеру дедушки-героя, самтвердо решил стать героем и поэтому избирает военную карьеру, а мундирнеобходим для постоянного поддержания в нем воинского духа.

Петя надеялся, что на майорском мундире масса ушек – штукдвадцать, если не тридцать отличных офицерских пятков с чеканными орлами.

Это одно могло помочь ему выпутаться из долгов и, можетбыть, даже отыграться.

По Петиным расчетам, посылка обязательно должна прийти черезнеделю, не позже.

Петя рассказал Гаврику все.

Гаврик вполне одобрил.

Мальчики вместе, встав на цыпочки, опустили письмо в большойжелтый ящик с изображением заказного пакета за пятью сургучными печатями и двухскрещенных почтовых рожков.

Теперь оставалось спокойно ждать.

В предвкушении несметных богатств Гаврик открыл Пете новыйнеограниченный кредит, и Петя беззаботно проигрывал будущее дедушкинонаследство.

Прошла неделя, другая, а посылка от бабушки не приходила.

Несмотря на объявленную царем «свободу», беспорядкиусиливались. Почта работала плохо. Отец перестал получать из Москвы газету«Русские ведомости» и сидел по вечерам молчаливый, расстроенный, не зная, чтоделается на свете и как надо думать о событиях.

Приготовительный класс распустили на неопределенное время.Петя целый день болтался без дела. За то время он успел проиграть Гаврику вдолг столько, что страшно было подумать.

Однажды пришел Гаврик и, зловеще улыбаясь, сказал:

– Ну, теперь ты не ожидай так скоро своих ушек. На дняхпойдет всеобщая.

Может быть, еще месяц тему назад Петя не понял бы, о чемговорит Гаврик. Но теперь было вполне ясно: раз «всеобщая» – значит,«забастовка».

Сомневаться же в достоверности Гавриковых сведений неприходилось. Петя уже давно заметил, что на Ближних Мельницах все известнопочему-то гораздо раньше, чем в городе. Это был нож в сердце.

– А может, успеют дойти?

– Навряд ли.

Петя даже побледнел.

– Как же будет насчет долга? – спросил Гаврик настойчиво.

Дрожа от нетерпения поскорее начать игру, Петя поспешно далчестное благородное слово и святой истинный крест, что завтра, так или иначе,непременно расквитается.

– Смотри! А то – знаешь… – сказал Гаврик, расставивпо-матросски ноги в широких бобриковых штанах лилового, сиротского цвета.

Вечером того же дня Петя осторожно выкрал знаменитую копилкуПавлика. Запершись в ванной, он столовым ножом извлек из коробки все сбережения– сорок три копейки медью и серебром.

Проделав эту сложную операцию с удивительной ловкостью ибыстротой, мальчик набросал в опустошенную жестянку различного гремучего хлама:гвоздиков, пломб, костяных пуговиц, железок.

Это было совершенно необходимо, так как бережливый иаккуратный Павлик обязательно два раза в день – утром и вечером – проверялцелость кассы: он подносил жестянку к уху и, свесив язык, тарахтел копейками,наслаждаясь звуком и весом своих сокровищ. Можно себе представить, какие воплиподнял бы он, обнаружив покражу! Но все сошло благополучно.

Ложась спать, Павлик потарахтел жестянкой, набитой хламом, инашел, что касса в полном порядке.

Впрочем, известно, что богатства, приобретенныепреступлением, не идут человеку впрок. В три дня Петя проиграл деньги Павлика.

Надежды на быстрое получение дедушкиного мундира не было.Гаврик опять стал настойчиво требовать долг.

Ежедневно, сидя на подоконнике, Петя дожидался Гаврика.

Он с ужасом представлял себе тот страшный день, когда всеоткроется: ушки, и сандалии, и вицмундир, и копилка Павлика. А ведь этообязательно – рано или поздно – должно обнаружиться. О, тогда будет что-тострашное! Но мальчик старался об этом не думать, его терзала вечная ибесплодная мечта проигравшихся игроков – мечта отыграться!

Ходить по улицам было опасно, но все же Гаврик обязательнопоявлялся и, остановившись посредине двора, закладывал в рот два пальца.Раздавался великолепный свист. Петя торопливо кивал приятелю в окно и бежалчерным ходом вниз.

– Получил ушки? – спрашивал Гаврик.

– Честное благородное слово, завтра непременно будут! Святойистинный крест! Последний раз.

В один прекрасный день Гаврик объявил, что ждать больше нежелает. Это значило, что отныне Петя как несостоятельный должник поступает кГаврику в рабство до тех пор, пока полностью не расквитается.