Золото плавней - Николай Александрович Зайцев

номер газеты, присылаемой ему регулярно братом из Катеринодара. Старухи, одетые в повседневные летние парочки, с покрытыми белыми платками головами сидели полукругом, внимая каждому слову, что произносил отец Иосиф. При некоторых из них в ногах расположились малые внучата. Двое ползали рядом, в теплой пыли, находя небольшие камешки, непременно пытаясь попробовать их на вкус. Отчего на их бузях оставались грязные следы. Бабули этих карапузов то и дело вставали со своих мест и, взяв на руки внучат, пытались урезонить, усаживая вновь рядом с собой. Но куда там. Разве можно усидеть на месте, когда Господь тебе дал ноги и ты уже можешь не только быстро ползать, но и почти ходить. Вскоре обеим старухам надоело это беспокойное хозяйство и, махнув руками, они оставили внучат в покое, лишь изредка наблюдая, чтобы они не уползли куда подальше. Казачки, что помоложе, с девками и молодухами замужними в отсутствие казаков все как одна были на работе. Кто на бахче, кто на виноградниках. Не собери вовремя кавуны с гарбузами, полежат на солнцепеке – и считай пропало. А то и худоба какая сама забредет, да и стадо за собой приведет. Похерят все добро, шо с Божией помощью выросло, и не видать тогда урожая. День летний зимой неделю кормит. Нелегкий труд был в жару под солнцем палящим, да иного выбора не было. Постоянный труд и заботы, легшие на руки казачек, дали им особенно самостоятельный мужественный характер и поразительно развили в них физическую силу, здравый смысл, решительность и стойкость характера. Причем независимо от возраста. Ведь к труду казачек приучали с трехлетнего возраста.

Отца Иосифа уважала и любила вся станица. Он был своим, из казаков. Не иногородним, не москалем. Всегда знал, кому какая нужда, всегда находил слова, чтобы помочь человеку и в горе, и в радости. Его руки крестили, почитай, всех родившихся за последнее время казачат, венчал он и их родителей, да и отпевал регулярно тех, кто, окончив путь земной, мирным шляхом к Господу отошел, но чаще тех, кого с поля брани уже бездыханного свои односумы привозили.

Доброй души был станичный священник. Но и доброе слово мог в напутствие после исповеди сказать так, что станичники стыдливо глаза прятали. Истинным ревнителем веры православной почитался отец Иосиф. До него служил в местной церкви священник, присланный из Москвы. Не нравился он станичникам. Чужак. Москаль. Да к тому же и в блуде был уличен. Казаки мартанские долго терпеть не стали. Взбунтовались. Блудный священник еле ноги унес. Да и письмо в атаманское правление казаки справили. Дошло то письмо кому надо. Священника того перевели в глухомань на перевоспитание. В станицу же направили отца Иосифа. Его станица сразу приняла. Свой. Да к тому же и потомок запорожцев. Чистой души человек. Казак.

«Библия – лучшее лекарство для души человеческой, – любил он повторять. – Как потребность какая имеется, открывай Святое Писание и читай с Божиим благословением. Откроются и глаза, и язвы душевные зарубцуются». Станичный приход и церковь при отце Иосифе изменились. Казаки с казачками строже к себе относиться стали.

Так вот, почитай, тихой сапой уж восемнадцатый год окормляет приход свой. Здесь и женился. Матушка из местных. Дочь почти взрослая.

Путь отца Иосифа к вере и сану был долгим, тернистым. Не сразу нашел он в себе силы крест свой, что Господь по силе каждому дает, нести. Много есть людей, которые не верят в Бога. Такие люди, конечно, не верят и в Причастие. Но Господь по милости своей открывает шаг за шагом чудесным образом все то, что сокрыто от глаз маловерных. Жил простой казак, нареченный Иосифом при крещении, лет тридцати пяти от роду. Он вел очень чистую, праведную жизнь и отличался необыкновенным смирением. И вера его была простая и тихая. Он всем сердцем верил, что Христос – это Сын Божий. И так же всей душой верил в Причастие. И Господь наградил его за простую и чистую веру. Однажды Иосифа настоятель церкви попросил помочь ему в алтаре. И когда казак стоял в алтаре, то сподобился великого и страшного видения. А было это так: он раздувал кадило, и вдруг показалось ему, что блеснула яркая молния и упала в чашу. Затем из чаши поднялся пламень и начал ходить по Престолу. Когда священник взял чашу в руки для причащения, то его окружило со всех сторон пламя, а затем этот же огонь распространился по всей церкви. Но никого не обжег и не спалил, потому что он был как сверкающая вода из ручья или как роса. Однако когда Иосиф увидел, что священник принимает внутрь себя пламя, то изменился в лице. После службы он с огромным волнением рассказал священнику, что он наблюдал во время Причастия. Начиная с этого дня каждый раз, когда бывала служба с Причащением, которая называется Литургия, Иосиф снова видел все то же самое – то есть как в чашу, подобно молнии, сходит огонь – Христос, и как пламя охватывает всех молящихся, и как священник пьет огонь из чаши. И всегда казак с замиранием сердца следил за видением, и радовался, и торжествовал. Потому что он видел, как к нему и ко всем сходит с неба Иисус Христос. Это было знаком. После обстоятельной беседы священник благословил казака Иосифа на служение, напутствовав словесно:

«В Священном Писании сказано, что наш Бог – это огонь. Только для верующих этот огонь – свет и жизнь, а для неверующих – палящий жар. Особенно когда они живут дурно. Тогда их собственная совесть жжет их, как раскаленный уголь. Им через совесть Бог сообщает: вы, живете нехорошо, неправильно и нечестно. Причастие – не простые хлеб и вино, а сам Господь. После Причастия Господь соединяется с нами, и мы становимся похожими на него: такие же чистые, честные, простые и любящие всех. Будь же таким всю свою земную жизнь. Благословит тебя Господь на дела благие».

Вот и привел через тернии Господь казака к служению. Принял Иосиф сан и стал отцом Иосифом.

– Так вот, бабоньки мои драголюбые, – продолжил отец Иосиф, оторвав на мгновение взгляд от газеты. – Стало быть, говорится в статейке сей о Пасхе у нас, у пластунов, в Закавказье. Великий пост оканчивается. Наступает седьмая неделя. Повсюду в домах, где живут пластуны, начинается усиленная чистка, обметание стен и потолков, мытье полов. Те счастливицы-хозяйки, у которых в доме есть грубка, стряпают к предстоящему празднику у себя дома, устанавливая очередь между собою пользования печкой. Повсюду