Избранница волка - Алеся Лис

– А теперь самое сложное, Вета, – отвечает муж, и я удивленно смотрю на него. – Ждать. Ждать, пока он не начнет приводить свой план в действие, поверив, что мы поссорились и разошлись. Но для этого мне нужно будет уйти из покоев и переночевать в другом месте. У всех на виду.

– Я останусь одна? – изумленно распахиваю глаза.

Не то чтобы мне страшно. Я доверяю Рейну, он бы не оставил меня саму, не будь тут полностью безопасно. Просто непривычно…

– Нет, милая, не одна. Я буду рядом, но ты меня не увидишь. И буду тебя охранять. Мои покои защищены, сюда никто не сможет пробраться. А ты ведь сама не выйдешь, правда?

– Правда, – уверенно киваю. С чего мне куда-то выходить, еще и посреди ночи.

– К тому же на тебе мой маячок. И я всегда знаю, где ты.

Наличие следилки успокаивает, как и защита на наших комнатах. Уж с ней-то точно никто не в силах справится.

– А теперь мне нужно идти. Запомни, что я сказал и никуда не выходи, – муж легонько целует меня в лоб. – И извини еще раз. Мне нужно будет громко хлопнуть дверью, чтоб все уж точно уверились, что между нами не все ладно.

Коротко киваю. Надо так надо, пускай, хоть весь потолок обрушит, главное злодея вывести на чистую воду. А потом сама обхватываю ладонями его лицо и горячо целую в губы.

– Береги себя?

– А ты себя? И как только будет попытка выманить тебя, неважно от кого – Николь, Эрсель, его величество или Дитрих – сразу дай знать. В руку мне попадает небольшая коробочка, величиной с жестянку для леденцов. – Напишешь записку, положишь сюда – и я ее сразу же получу. Это новая разработка нашей лаборатории для общения следователей спецслужб, и о ней никому, кроме артефакторов и портальщиков, которые работали над ее изобретением, не известно. – Мне нужно идти.

– Иди… – тихо говорю, а у самой словно сердце внутри переворачивается.

– Иду, – медлит он и снова принимается меня целовать. – Еще чуть-чуть потерпи, –  просит он и опять целует.

Но потом поднимается и широким шагом, не оглядываясь, выходит из комнаты. Я слышу, как громко хлопает входная дверь наших покоев. Ручаюсь, этот грохот слышит полдворца.

Не знаю, может, у меня железные нервы… или каменные… или алмазные – это ведь, по-моему, самый твердый материал в мире… Но засыпаю я словно убитая, ни капли не сомневаясь, что муж в случае чего меня защитит. А утром мне стоит огромных усилий напустить на себя унылый вид, ибо в душе, несмотря на надвигающуюся опасность, все поет и порхает. Вчерашний разговор ясно дал понять, что я значу для Рейна. А так ли важны эти заветные три слова, которые так и не прозвучали, если все остальное указывает на сильные и искренние чувства?

Бруна, как всегда, каким-то непостижимым образом ощущает мое пробуждение и заходит в спальню.

– Доброго утра, фройляйн Цветана! – здоровается она.

Но на щеках верной камеристки не расцветают привычные приветливые ямочки. Вид у горничной печальный и унылый. Она кидает быстрый взгляд на непримятую подушку со стороны мужа и смущенно отводит глаза, убеждаясь, что ночевала я и правда одна. Теперь уж точно весь дворец будет  судачить о том, что между нами с Рейном пробежала кошка, если уже не судачит. Слухи в королевских резиденциях разлетаются быстрее, чем горячие пирожки на ярмарке. И кто бы мог подумать, что я так буду радоваться подобным сплетням.

– Доброго, - опускаю взгляд, изображая печаль, и сразу же спешу в ванную, дабы там уж более тщательно настроится – не хотелось бы испортить весь наш план своей радостной моськой.

За дверью слышатся звуки приглушенного разговора. Кажется, я узнаю голос Вима и осторожно выглядываю из ванной комнаты. Но, когда встречаюсь глазами с камердинером мужа, тот виновато опускает взор и, схватив в охапку одежду Рейнхарда, выскальзывает из покоев. Интересно, где все-таки провел ночь мой супруг?

А за завтраком мне приносят записку. И это послание вовсе не от того, от кого я ожидала его получить. Потому что на желтоватом обрывке бумаги чуть корявым детским почерком выведено всего несколько слов: “Я попал в беду. Помоги, Вета. Жду у нашего дерева. Фриц”.

Кофе колючим комком застревает в горле, и я с трудом его глотаю. Во что вляпался этот ребенок? Неужели мои подозрения насчет его однокашников оказались верны?

Вскакиваю на ноги и опрометью бросаюсь к гардеробу, на ходу скидывая с себя халат.

– Фройляйн Цветана, вы куда? – кричит мне вдогонку ошеломленная Бруна.

И я действительно торможу – а и, правда, куда? Понятно, что мне нужно к городскому парку, понятно, что записку писал Фриц – в этом сомнений нет, понятно, что Фриц – это не Николь, Эстель и другие подозреваемые, а всего на всего испуганный и одинокий мальчишка, у которого кроме меня никого нет, но… Но выбежать сломя голову и попасться в руки злодеям тоже не вариант…

– Мне нужно уехать, – помедлив, отвечаю. – Приготовь, пожалуйста, платье для утренних визитов.

А сама, отдав распоряжение и на время оставшись одна, строчу записку Рейну и быстро прячу в коробочку. Муж должен помочь. И правда, спустя несколько минут жестяная баночка тихо тренькает, и я достаю оттуда небольшой конвертик с письмом и еще чем-то внутри. Быстро пробегаю глазами записку, удивленно хмурясь, и прячу ее в карман. Как раз в карете, пока буду ехать к парку, и разберусь что к чему...

Я даже не замечаю, как оказываюсь на месте, тревога за мальчишку гонит вперед словно плетью, экипаж брошен на широкой аллее, я бегу по узкой тропинке, а за мной оба моих охранника и еще двое в нагрузку – Рикет и Финн.

Фигуру Фрица вижу буквально сразу же. Мальчик стоит у нашего дерева, опустив голову и засунув руки в карманы, рядом валяется полупустой вещевой мешок, словно он собрался в дорогу. И столько обреченности и печали во всей его позе, что мое сердце буквально сжимается от боли.

– Вета, ты пришла? – вскидывает он голову, сразу же заметив меня.

В его глазах облегчение борется каким-то непонятным мне огорчением. Почему огорчение? Не рад меня видеть? Ведь сам звал?

– Я не могла не прийти… – тихо говорю, а потом, не сдержавшись, заключаю ребенка в объятья. Он такой напряженный, как натянутая струна, и весь дерганный, словно за ним гонятся адские псы преисподней.

– Зачем, зачем ты пришла? – тихо стонет он, крепко обхватывая меня рукам. – Как хорошо, что ты пришла, – тут же сам себе противоречит он. – Прости меня, Вета. Прости, – едва слышно всхлипывает, и я чувствую, как платье на моей груди медленно начинает влажнеть, а тонкие плечи под моими руками мелко-мелко вздрагивать.

Я слегка отстраняюсь, чтоб заглянуть в покрасневшие заплаканные глаза мальчика, но шум за спиной заставляет испуганно оглянуться.

Зидарт, Тиз и Финн лежат ничком в высокой траве, а возле них стоит напряженный Рикет, золотистые нити заклинаний медленно тянутся от его ладоней и опутывают сияющей паутиной моих охранников.