Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Почему они называют его Монахом? — спросил Уэйленд.

Корал улыбнулась.

— Уверена, я предпочла бы, чтобы моя дочь работала с монахом.

— Что ты имеешь в виду? — зло спросила Майя. — На что ты намекаешь?

— Право, Майя… — Корал холодно посмотрела на нее. — Сначала ты сказала, что влюблена в него. Потом ты разозлилась, когда я заметила, что он нравится женщинам. Теперь ты злишься, когда я говорю, что он монах. Что же тебе может понравиться?

Майя покачала головой.

— С того момента, как я сюда пришла, ты пытаешься ужалить меня каким-либо образом. — Она встала.

Корал тоже встала и обняла ее.

— Я просто дразню тебя, дорогая. — Она поцеловала Майю в щеку. — Не обращай внимания. Может быть, я просто завидую, если хочешь знать правду. И потом, я так переживаю за тебя сегодня…

— Мне лучше уйти. — Майя быстро обняла Корал, затем нагнулась и поцеловала Уэйленда в щеку. — Наш показ в пять, но мы начнем готовиться в два. Надеюсь, что коллекция понравится…

Уэйленд настоял на том, чтобы проводить ее до выхода.

— Не обращай на нее внимание, дорогая, — сказал он, — ты не спасовала перед ней — я горжусь тобой.

Она обняла его, ее глаза были полны слез.

— Не пытайся оправдать ее, Уэйленд. Я больше не нуждаюсь в ней…

Он проводил ее до такси и наклонился к окошку.

— Желаю тебе сегодня вечером удачи, дорогая! Я буду хлопать громче всех!

Она пожала его руку, и такси затерялось в потоке машин.

К пяти часам вечера, когда маленький салон Филиппа Ру заполнили журналисты и привилегированные покупатели, здесь стоял несмолкаемый гул возбуждения и ожидания. Комната была задрапирована белым хлопком и заставлена позолоченными стульями. Модели должны были проходить через площадку, вокруг которой расположились зрители.

Уэйленд сидел рядом с Корал.

— Предчувствие такое, что что-то должно произойти, — прошептал Уэйленд.

— Да, дорогой, да, — согласилась Корал. Она слегка отодвинула колено: рядом с ней сел издатель британского журнала мод. Они не обращали друг на друга внимания.

— Ты судишь по тем трем костюмам?

— Говорю тебе, в них есть что-то новое. Никогда-раньше-не-виданное новое! — подчеркнула она. — Новые пропорции, перспективы, новый взгляд на женщину. Если и остальная коллекция так же хороша, сегодня вечером он станет первым модельером в мире.

Уэйленд широко раскрыл глаза.

— Я не в состоянии представить этого, — сказал он ей.

В комнату проникало все больше и больше журналистов. В тесноте соприкасались локтями и коленями, старые враги дышали в затылки друг другу, разместившись в трех узких рядах. Холл и коридор тоже были заполнены.

В воздухе стоял густой запах духов. С утра они просмотрели уже шесть коллекций. По лицам струился пот, Тушь расплывалась, волосы обвисли. Только очень крупные издательства могли позволить своим сотрудникам перемещаться с одного показа на другой в лимузинах и тем самым сохранять свежесть и бодрость.

Майя приготовилась к тому, чтобы одевать манекенщиц, которые будут прибегать в комнату и убегать из нее на головокружительной скорости. Одри была на ее особом попечении, ее большие карие глаза были подведены и оттенены серым и коричневым. Она выглянула из комнаты и увидела, как журналисты пробивали себе путь в зал. К пяти часам мода стала вопросом жизни и смерти, многие согласились бы умереть, но не пропустить этого показа.

Они запаздывали с началом на тридцать минут.

— Идите быстро! — напоминал Филипп моделям. — Если кто-нибудь протянет руку, чтобы пощупать материал, не останавливайтесь — продолжайте идти!

Он волновался, что художники и покупатели, обладающие наметанным глазом, могут скопировать новые детали.

Жара была удушающая, первые четыре девушки уже были одеты и готовы двинуться по сигналу Филиппа. Он, в свою очередь, ждал сигнала от Стефани. Когда Джон Фейрчайлд из «УУД», Нэнси Уайт из «Базар», Диана Вриланд из «Вог» и Корал Стэнтон из «Дивайн» уселись, последовал сигнал.

Филипп повернулся к подчиненным.

— Итак, пошли, — сказал он.

Одри покинула студию. У Жозефины было белое напряженное лицо, на котором темнели глаза, проверявшие снова и снова, все ли в порядке. Бледность Филиппа была заметна даже несмотря на его загар. Майе хотелось обнять его и заверить, что все будет чудесно.

Одри прошла по коридору в главный салон. В каждой комнате раздавался ропот, сотни пар глаз не отрываясь смотрели на новые детали, новые пропорции, новые цвета — на моду Филиппа Ру.

Вот из комнаты вышли, наконец, все четыре модели, Майя с новым костюмом в руках ожидала возвращения Одри. Коллекция была показана в полном молчании, лишь раздавались взрывы аплодисментов, и часто первой начинала аплодировать Корал. Женщины протягивали руки, чтобы дотронуться до мягкой роскошной шерсти. Коллекция поражала. Одежда была совсем не похожа на ту, которую представили другие дома моделей, она оказалась сюрпризом. Издательница французской «Моды» повернулась к своей соседке и сказала:

— Он сильно отличается от всех остальных.

В свободные от переодевания Одри минуты Майя слышала шепот удивления, потом аплодисменты, видела радостные улыбки на лицах моделей, когда они забегали в комнату, чтобы сменить наряд. Майя стаскивала с них туфли, натягивала на них платья, в то время как парикмахер поправлял им прически.

Коллекция имела успех благодаря ей. Это она создала новое удивительное сочетание. Она убедила Филиппа отказаться от традиционных больших шляп, которые он использовал в прошлом сезоне. В одежде поражала новизна кроя, короткие юбки, широкие плечи и рукава. Все это придавало моделям исключительную свежесть. Цвета были яркими и чистыми — как бы давая отдохнуть от черного, серого, синего, которые использовали другие дома моделей. Здесь все было светлым, легким. Филипп не хотел, чтобы его вещи наводили на мысль об упорном труде, результатом которого стала эта коллекция. Он желал, чтобы его работа казалась простой, не требующей усилий.

Продемонстрировали платья для коктейля, которые родились из рисунков Майи. Они были так превосходно сшиты, что у каждой женщины возникало желание иметь такое. Маленькие черные платья — своего рода экзамен для каждого модельера — вызывали бурные аплодисменты. Их создавали так часто, что, если модельер смог придать им свежесть, это уже свидетельствовало о его гении.

Свадебное платье, которым обычно заканчивается показ коллекций, не могло быть проще: белый шелк, классический силуэт, длинный рукав, прелестные сборки на талии.

Показ закончился криками и приветствиями. Корал стояла на стуле, побуждая Уэйленда сделать то же самое, и кричала:

— Браво!