Отечественная война 2012 года - Александр Тюрин

Скользящая дорожка понесла меня тихой змейкой через километровый путепровод, который изнасиловал мои глаза и уши рекламой недвижимости на дальних планетах. «Не желаете ли купить участок с гейзером на Энцеладе?» Для меня ведь что Энцелад, что ад – это примерно одно и то же. Наконец путепровод по-змеиному изогнулся и проник на пирс номер пять. Осталось сделать шаг и я – в шикарном салоне фидерного борта.

Главное сейчас – не показать себя чужаком. Пройти спокойно, как сэр, через шлюз и усесться в «интеллектуальное» кресло, в котором можно спать, есть, бежать на месте, чуть ли не плясать. Стресс лучше всего уничтожать жеванием. В полуметре от себя я увидел что-то похожее на колбасу – оно было розовое, с кружочками жира. Сразу началось обильное слюноотделение.

– Хей, Мак, рилэкс, или тебья джаст фак ин ас? Мы флай-флай на спейс Таити. Ту ирс я копил мани на этот чертов тикет...

«Колбаса» оказалась частью человека, если точнее его рукой. В полуметре от меня сопел в своем кресле упитанный мужик, похожий на техасского ковбоя: шляпка с загнутыми полями, сапожки с острыми чуть изогнутыми носами и все такое. Это он балакает на кошмарном сленге, который получился из системы тупого машинного перевода и подражания техасским менеджерам проекта «Амраш». И лицо у него типичного амраша – щеки младенца, приклеенная улыбочка. Он смотрит на меня... ну да, с некоторым подозрением; наверное, моя внешность завсегдатая пивного ларька не слишком ложится в формат благополучного космического пассажира.

– Я тоже копил, минут десять. А до этого... было три недели экстремального туризма в трущобах за Обводным каналом, надо ж иногда выбираться с Новосмоленской набережной.

– Ну, чиир, – со здоровым восхищением протянул амраш. После промывки мозгов они чудесным образом утратили зависть и прочие недобрые чувства по отношению к «жирным котам», зато обрели здоровую злобу на врагов «свободы и демократии». – А ты, Мак, за какую парти, рипабликанс или димокрэтс?

Это он имеет в виду наших «республиканцев» и наших «демократов», две группы заводных циркачей, за которых с усилием, достойным лучшего применения, голосуют не менее заводные амрашы. Чем они отличаются, кроме эмблем, я, честно говоря, подзабыл. Вроде есть какое-то различие по отношению к однополым, бесполым и трехполым бракам и по части добровольно-принудительной эвтаназии «патологически иждивенческих недограждан». Республиканцы, кажется, хотели подвергать эвтаназии тех недограждан, которые никогда не посещали фаст-фуд и не имеют кредитной карты, а демократы предлагали ограничиться тем контингентом, который не закупается в супермаркете.

Горизонтальный старт перешел в вертикальный и ускорение вдавило меня в заботливую полость кресла, так же как и патологически болтливого «ковбоя». Но вертикальный участок недолгий и фидер снова переходит к плавному набору высоты.

– Я за ту партию, за которую голосует наша замечательная генерал-губернаторша Лерочка Найдорф.

Слава прогрессу, психопрограммирование привело к тому, что амраши стали чувствительны к подколам не более, чем рептилии. Так что я смог обозвать эту пидораску еще «гениталией свободы» и «выдающимся борцом за права педофилов и умеренных зоофилов».

– А я голосую за всех по очереди и еще являюсь активистом глобального движения «За удобные кресла».

– Чего, чего?

– Ну ты, Мак, сильно отстал от жизни. В нашем движении уже более тридцати трех миллионов членов, и оно выступает за то, чтобы кресла и стулья в общественных местах и транспорте стали шире на двадцать сантиметров.

– Теперь понял. Вы хотите переделать сиденья всего мира под современную задницу.

– Точно, мы боремся за современные кресла для современного седалища. И мы победим.

Немного высвободившись из пут ускорения, сосед глотнул из бутылки «Бурбон». Я эту дрянь за пятьдесят метров учую, особенно если я натощак. У меня вообще сверхнос, я перегар от соседа по дому даже через стенку ощущаю. Мой сосед по космическому кораблю – явно из какого-нибудь кружка типа «друзей Техаса», в который пристало ходить амрашам после окончания рабочего дня. Там надо набрасывать самонаводящееся лассо на робобычка, объезжать биомеха под названием «конь» и творить тому подобную чушь. Иначе карьеру не сделаешь. Впрочем, амрашей заставлять не надо. Мотивация у них всегда на высоте Эвереста, а мотивы равняются инстинктам, как у любого порядочного насекомого.

Ковбой глотнул несколько раз. Гордо и громко, как положено ковбоям. Как передовик рекламного бизнеса, получивший за выдающееся втюхивание «музыкальных гигиенических прокладок» билет на космическое родео...

А затем сосед гордо показал мне свой новый чип-паспорт, в котором была указана новомодная национальность «золотой ордынец». Оказывается, быть половцем, скифом-гипербореем или древлянином еще круче, но и с «ордынским» паспортом жить неплохо. Все амраши меняют национальность, чтобы никто не принял их за московитов, неизлечимо больных «имперскими замашками».

– Золотая Орда, даром что Орда, она принесла на Русь цивилизацию, почту, дорожную службу и стастистику. Об этом сейчас наконец можно сказать всю правду, – с чувством законного удовлетворения произнес ордынский ковбой. – Кроме того, Орда вела успешный бизнес с западными купцами, итальянцами разными, отчего в Италии началось Возрождение и все такое. Ты ж понимаешь, это одна из основ великой западной цивилизации.

– Так же Орда через этих возрождающихся итальяшек рабов продавала. Петрарка еще писал про «скифские морды» на улицах Генуи.

Мое счастье, что ковбой в этот момент захрустел пакетом, из которого он выковыривал «усиливающие потенцию» огуречные чипсы. Мое несчастье, что от их гипертрофированного запаха у меня пошла вторая волна слюноотделения, смахивающая уже на девятый вал.

– Мак, ты чего-то сказал про Петрарку, это что, макароны такие?

– Ага, спагетти в поэтическом соусе, для употребления студентами-филологами.

Я посмотрел в иллюминатор, чтобы как-то отвлечься от волеизъявления моей пищеварительной системы...

Иллюминатор большой, просто огромный, он играет с поляризацией и хромофильтрами, спасая глаза от солнечного света, но демонстрируя красоты ближнего космоса. На минутку он дарит по-настоящему острые ощущения. Ты не можешь понять, где верх, где низ, и твой мозжечок отчаянно протестует.

Под «низом» все-таки осознаются стратосферные аэрозоли, разрисовавшие планету Земля на манер граффити. Сегодня много рекламы «особо воздушного попкорна», отчего аэрозоли имеют откровенно съедобный вид.

Прямо по курсу – солетта. Это захваченная в плен и покрытая зеркальной пленкой комета. Ближе к земному экватору словно бенгальские огни – это старты челноков на широтах 40—45 градусов.

Над тобой Кольца Великого Космического Змея, воплощение рыночной благодати. Есть, впрочем, мнение, что инвестиции на создание Змея выкачаны из страны, которая раньше называлась Россия.

Геостационарная голова Змея, если смотреть через инфракрасный фильтр, помаргивает глазками силовых установок и обрамлена плазменными шлейфами промышленных выбросов. Там сосредоточена почти вся энергетика и тяжелая индустрия.