Змеиное гнездо. Тень заговора - Злата Иволга

– Ты пойдешь против отца?

Он сжал кулаки, готовый броситься вперед, но желание уже не имело смысла. Брат снова рассмеялся и воскликнул:

– Бедный мой Зигфрид, оглянись вокруг. – И исчез. Только надоедливые чайки продолжали кружиться над горизонтом.

Он перевернулся на спину, не в силах, находясь во сне, вытереть со лба выступивший пот. И увидел большой зал, резные скамьи, стоящие в ряд, витражи, алтарь и вырезанное в камне дерево над ним. Храм Хора. Брат сидел на самой ближней к алтарю скамье и опять улыбался ему. Одет он был в коричневую рясу священника.

– Я ездил в столицу.

Он угрюмо посмотрел на брата и недоверчиво спросил, повторяя его вопрос:

– Что тебе ответили?

– Другое.

Сквозь сон он помнил, что и этих фраз в разговоре не было. И сам разговор происходил в гостиной Морской Длани, а не в храме. И на его брате уж точно не было одеяния почтенного отца.

– Я не буду против, если ты женишься на принцессе. Надо только, чтобы отец согласился.

Брат откинулся на скамью и прикрыл глаза.

– Он никогда не согласится. Он желает видеть меня рядом с Кьярой. Ты точно согласен на это?

– Я… не…знаю, – слова давались с огромным трудом, будто он пробирался сквозь туманную вязкую массу, будто не хотел этого говорить.

– Так что же нам делать, мой маленький братец? Ты ведь очень любишь Кьяру?

Он испытывал гнев и беспомощность, самые противные чувства, которые, по его мнению, были присущи человеку. Зачем его загоняют в эту ловушку, заставляя говорить то, в чем он никогда никому не признается? Вынимают наружу его мысли и желания, так тщательно оберегаемые и охраняемые? Зачем вопросы, причиняющие боль? Что он делает здесь, в этом пустом храме?

Он вздрогнул и неожиданно ясно осознал, что спит и видит сон. Ощущение было пугающим, но придало сил. Он посмотрел брату в глаза с намерением дать уверенный ответ, но брата больше не было на скамье. Он осмотрелся, и у него закружилась голова, пол полетел в лицо, и руки уперлись во что-то твердое. Он зажмурился, ожидая удара, но его не последовало. Он открыл глаза и увидел, что упирается о борт корабля, который медленно и лениво покачивался на волнах. «Злая скумбрия», – он узнал носовую фигуру. Его глаза смотрели в воду, прозрачную и тихую. Он уже знал, что там увидит: своего брата, который, увы, больше не мог ничего спросить. Но вода была пуста.

В непонятной панике он перегнулся через борт и протянул руку, надеясь, что найдет там то, чего не видят глаза. Ладони коснулось что-то холодное. Он выдернул руку и в изумлении посмотрел на огромную змею. Вскрикнув, он хотел сбросить ее, но она быстро обвилась вокруг его туловища и приблизила свою узкую морду к его лицу. В ее глазах полыхало пламя.

– Здесь его нет, – отчетливо прошипела змея.

– Как? – Он стал задыхаться, но не от скользких объятий говорящей змеи, а от вновь охватившего его чувства беспомощности.

– Здессь его нет, – повторила змея. – Ищи в другом мессте. – И, соскользнув с его тела, скрылась в воде.

Он вынырнул из объятий сна и в ужасе уставился на правую руку. Тонкие пальцы чуть подрагивали, и только. Немного придя в себя, он облегченно вздохнул. Перед глазами быстро пронеслись последние моменты, но воспоминания были прерваны стуком в дверь.

– Кто там?

– Манфред, монсеньор.

– У тебя что-то важное?

– Посыльный из столицы вернулся, монсеньор.

– Ты один?

– Да.

– Заходи.

Выбраться из кровати, немного пригладить растрепавшиеся волосы и накинуть подвернувшуюся под руку рубашку было делом нескольких секунд. Манфред уже сидел в кресле и посматривал на графин на столике.

– Пей, если хочешь. Я с утра не буду.

Манфред, видимо, хотел сказать, что уже перевалило за полдень, но, посмотрев на собеседника, почему-то передумал. Тот чуть нахмурился и задержался у зеркала. Так оно и есть. Синяки под глазами особенно заметны на бледной коже. «Надо больше спать», – напомнил себе Зигфрид, усаживаясь в другое кресло.

– Я тебя слушаю.

– Мне начать с плохих или очень плохих?

– Все так печально? – Зигфрид откинул назад мешающие волосы. – Тогда начинай со вторых.

– Мне передали, что при дворе что-то неладно, монсеньор. Ее величество вроде бы уехала в Горный замок поправлять здоровье, оставив столицу на генералиссимуса. Генералиссимус в свою очередь тоже куда-то уехал, предварительно назначив генералом-регентом свою племянницу. – Манфред заметил приподнятую бровь Зигфрида и чуть не поперхнулся так любезно предоставленным вином. – Ее зовут княгиня Ингрид Рихтер. Дочь сестры генералиссимуса, покойной княгини Зейлер. Было объявлено о помолвке кронпринцессы Вильгельмины с тусарским принцем Джордано. Как оказалось, последний праздник был устроен в честь этого знаменательного события. Весь двор только и говорит о романтической истории двух влюбленных сердец. Самой кронпринцессы тоже нет во дворце, и ее местонахождение неизвестно. – Манфред сделал небольшую паузу. – По покушениям на генералиссимуса все еще пусто. Но, похоже, он сам уже забыл об этом. И еще – после бала-маскарада нашли труп неизвестного в королевском саду. Его так и не опознали. Думаю, это наш пропавший агент. Жаль парня. – Манфред замолчал.

– Это все? – отрывисто спросил Зигфрид.

– Тусар должен назначить нового… кхм… посла. Ведь гр…эээ… тот, который был, выполнил свою миссию.

– А что говорит король Лоренцо?

– Ничего не говорит, либо так тихо, что наши уши его не слышат. В любом случае, монсеньор, нынешний тусарский посол… – Манфред окончательно запнулся, потому что Зигфрид смотрел на него немигающим взглядом.

Манфред раздумывал – то ли Зигфрид сдерживается, чтобы что-нибудь не разбить, то ли действительно спокоен, как море в штиль, а то ли размышляет над способом его, Манфреда, немедленной смерти. Хотя вроде бы пока не за что.

– Я тебя слушаю, – поторопил Зигфрид.

– А… Я думаю, что когда посол уедет из страны, все наладится, – с трудом выдавил из себя Манфред и осторожно вытер кончиками пальцев выступивший на лбу пот.

– Прямо все? Твой оптимизм заслуживает похвалы. – Зигфрид на секунду отвернулся, изучая пейзаж за окном. – Манфред, я попрошу тебя пойти в подвалы и привести сюда этого лекаря. И пусть Феликс тоже зайдет. А я пока оденусь.

Стараясь не показать, насколько он в очередной раз поставлен в тупик реакцией монсеньора, Манфред поспешил выполнять поручение.

Лекаря Карла Ханке с трясущимися руками и Феликса долго ждать не пришлось. Бывший придворный представлял собой жалкое зрелище, однако был очень разговорчив. Другое дело, что пришлось проявить немалое терпение, чтобы отсеять ворох ненужных сплетен и мнение говорящего о них. В некоторые моменты Зигфриду хотелось дать ему сильного пинка, а потом тщательно вымыть сапог. У кронпринцессы или помутился разум, или окончательно испортился вкус, раз она связалась с этим. Впрочем, в некоторых вопросах Зигфрид никогда не понимал женщин. Но надеялся понять, поскольку вообще сильно не любил чего-то не понимать. Спрятав как всегда не вовремя появившиеся мысли о Кьяре поглубже, Зигфрид с презрением посмотрел на окончательно раскисшего замолкшего лекаря. Потом поднялся с кресла, дотянулся до шнурка и дернул. Вместо слуги явился Манфред собственной персоной, но так даже лучше.