Ночь шинигами - Кайли Ли Бейкер

– Я сделаю это за тебя, Рэн, если хочешь, – повторил Хиро.

Я сглотнула и подняла на него глаза. В темноте, в лунном свете, отражающемся от катаны, он был похож на призрачного воина.

– Но почему? Ты не можешь желать убить вместо меня.

– Для тебя я сделаю что угодно, – сказал Хиро как само собой разумеющееся.

– Не надо! – Я отвернулась. – Ты не можешь…

Я вздрогнула, когда Хиро обхватил мое лицо, заставляя посмотреть на него.

– Думаешь, я лгу?

– Не знаю…

Так близко от Хиро мои мысли путались. Какие же у него теплые руки… Он прижался ко мне лбом и прошептал:

– Я докажу. Убью кицунэ ради тебя, Рэн. Убью кого угодно. – Мои губы потеплели от его дыхания.

Я вздрогнула и попыталась отвести взгляд, но Хиро провел большим пальцем по моей губе. Его руки жарко горели, а глаза были полны пылающих углей. Он казался ночным кошмаром, но я не оттолкнула его.

– Правда убьешь? Кого угодно?

– Да. – Пальцы Хиро сильнее сжали мое лицо. – Если попросишь, я затоплю все острова Японии.

– Это страшно, – выговорила я, но снова не оттолкнула его.

Разве не так проявляют свою привязанность? Грандиозными заявлениями о преданности? Я не знала, как любят. Только ощущала, что рядом с Хиро я темная и бесконечная, будто в моей груди горят все звезды вселенной.

– Я – создание смерти, – произнес Хиро. – Разумеется, я страшен. Как и ты.

А затем наклонился и поглотил меня.

Одной рукой он удерживал мой подбородок, другой сжимал шею. Мой пульс бился под кончиками его пальцев. Губы Хиро раздвинули мои, наши зубы соприкоснулись, но я не оттолкнула его. Он обхватил меня за затылок и прижал крепче, наполняя своей изысканной темнотой. Хиро тек расплавленной звездой в моих объятиях, вдавливал в мертвую траву, тело к телу. На вкус он был как темные одинокие ночи в прибрежном городе, как слишком далекие месяц и звезды. Я таяла под ним, он впечатывал меня в землю, и в этот момент, впервые в жизни, я не чувствовала притяжения смерти.

Я потянулась к его руке, часы оказались между нашими ладонями. Свободной ладонью я обхватила его затылок и притянула к себе за волосы. Едкий вкус вязкой смертельной тьмы обжег язык. Я перекатилась на Хиро и вцепилась изо всей силы, словно собиралась извлечь его душу, поймать в ловушку, как бабочку.

Мой.

Тишина замершей ночи усиливала звук биения сердца Хиро, судорожный вдох, когда я кусала и ломала его, как разрушаю все хорошее, а он лежал и позволял мне. Я наклонилась и укусила Хиро в шею, заставив его со вздохом выгнуть спину. Я думала об Исо-онна и океане, полном крови.

И не заметила, как часы выскользнули из руки. Но вдруг девочка закричала.

Я вскочила на ноги, сердце бешено колотилось, голова кружилась, глаза лихорадочно обшаривали тьму. Тамамо-но Маэ сидела в траве и выдергивала из себя стрелы как щепки. Крови почти не было, раны моментально затягивались, но она все равно выла, по щекам текли слезы, и ее крики сотрясали тихую ночь.

– Бабушка! – завопила кицунэ, отбрасывая стрелы, и поползла к дому, наступая на ночную рубашку.

Хиро без колебаний поднял катану с травы.

– Стой! – Я схватила его за руку, не дав приблизиться к девочке. – Хиро, она проснулась! Ты не можешь…

Хлопнула дверь, в проеме появилась старуха. Темнота заполнила морщины на ее коже и разрезала лицо на части, делая похожим на рассыпающуюся мозаику. Поскольку я стояла ближе к двери, чем Хиро, выцветшие глаза женщины остановились на мне и сузились. Тысячам людей я сообщала, что те умрут, но не видела в них столько ярости, как во взгляде этой старухи. Лунный свет блестел на острие кухонного ножа, зажатого в ее руке.

Женщина понеслась через двор со свирепым криком, невероятно быстро для человека с хрупкими костями и морщинистой серой кожей. Нож она держала над головой, целясь в лицо или шею.

Часы все еще лежали на земле. Я ждала, когда старуха подбежит достаточно близко, чтобы схватить ее запястье и забрать нож. Но момент так и не наступил, потому что Хиро заслонил меня и вогнал катану ей в грудь.

Мир развалился на осколки. Тамамо-но Маэ завопила громче, чем Исо-онна, старуха выхаркнула сгусток, а Хиро уперся в грудь женщины, чтобы выдернуть катану. Старуха упала на землю, заливая грязь темной кровью.

– Зачем? – спросила я, едва осознавая, что кричу.

Тамамо-но Маэ продолжала пронзительно визжать, и я с трудом соображала. Старуха билась в конвульсиях и захлебывалась кровью, а Хиро спокойно вытирал лезвие о траву.

– Она хотела убить тебя, – ответил он, очищая катану.

– Люди не могут меня убить! Я же говорила!

Хиро промолчал. Старуха дергалась и булькала, кровь текла по земле к моим сандалиям. Я должна была перерезать несчастной горло, или ударить головой о камень, или придумать еще что-нибудь, дабы прекратить предсмертные муки. Но Тамамо-но Маэ смотрела и кричала, и я не знала, чем в ее глазах станет такое проявление милосердия.

– Прости, если расстроил тебя, Рэн. – Голос его был странно размеренным для того, кто только что убил бабушку на глазах у внучки. – Я не хотел, чтобы она причинила тебе боль.

И снова я не знала, умиляться или ужасаться. Я рассмотрела темно-фиолетовые следы зубов на шее Хиро и вспыхнула. Но сейчас было не время думать об этом, когда труп старухи лежал у моих ног, а Тамамо-но Маэ…

Я обернулась и увидела, что двор пуст. В ушах звенело от воплей, но кицунэ уже скрылась в ночи.

– Она сбежала! – крикнула я, поднимая с земли часы Нивена.

– Не может быть. – Хиро обвел глазами двор и наконец разделил ужас, стучавший у меня в крови после возобновления времени. – Только что была здесь! Разве ты не можешь остановить время, пока мы ее не найдем?

– Не во всей деревне. Я иду за ней.

Я побежала вниз по склону. Хиро не мог угнаться за мной, пришлось с сожалением оставить его далеко позади, но нужно было поймать ёкай, пока мы не утратили ее навсегда. Я все еще чувствовала отдаленное притяжение смерти, исходящее от кицунэ, но если оборотень убежит слишком далеко, то след потеряется. Тамамо-но Маэ могла с легкостью покинуть деревню и скрыться в рисовых полях, обрекая нас на столетия поисков.

Я добралась до главной дороги, и тяжесть смерти снова начала обрушивать небо. Похоже, время еще есть. Я бежала сломя голову навстречу тяге, виски ломило от постоянного изменения давления. Но когда я наконец нашла ёкай, проблема увеличилась в десять раз.

У подножия сливового дерева, в свете тусклого фонаря сидел Нивен с девятихвостой лисой, свернувшейся калачиком у него на коленях.

– Нивен, уйди от нее! – приказала я.