Здесь и сейчас - Лидия Ульянова

Я вздохнула, не поднимая глаз, старательно разглядывая пенку в чашке: сейчас он начнет приставать ко мне с вопросами, а отвечать не было ни сил, ни желания.

– Фрау Таня, – он как будто услышал меня, – я не буду донимать вас расспросами. Сейчас не буду. Вы сами расскажете, когда захотите. Если вам стало лучше, то я поеду домой. Или вы хотите, чтобы я еще остался?

Мне хотелось, чтобы он побыл рядом еще какое-то время, но я не забыла, что своим звонком разрушила планы доктора – где-то там его ждала женщина с недовольным голосом. Интересно, она все еще мерзнет или уже согрелась?

– Что вы, поезжайте. Простите, я испортила вам уик-энд.

– Ничего, я наверстаю.

Кто бы сомневался! А впрочем, какое мне до этого дело?

– Спасибо вам, доктор Амелунг. – Я нашла в себе силы взглянуть ему в глаза. Действительно была переполнена благодарности, главным образом за то, что он не стал ничего выпытывать.

Он не отвел взгляда.

– Не за что. Я ведь чувствую свою ответственность за вас: это я познакомил вас с Маркусом.

– Не принимайте близко к сердцу. Вашей вины тут нет. – Я попыталась улыбнуться. Должно быть, получилось кривенько, потому что он не ответил.

На прощание Клаус Амелунг вдруг остановился на пороге, задорно рассмеялся и загадочно пообещал, впервые назвав меня запросто:

– Таня, я не забыл – за мной танец.

Какой танец? При чем здесь танцы? Или я все-таки что-то пропустила?..

Я хотела ответить тем же и даже поцеловать его в знак признательности, но в последний момент не решилась:

– Еще раз спасибо… доктор Амелунг.

Он посмотрел на меня внимательно, как будто профессионально оценивал вероятность повторения прошлой ночи, неуверенно хмыкнул и ушел.

Для человека, пережившего собственную смерть – я имею в виду посттравматическую кому, и ничего больше, – не существует непреодолимых препятствий. Все постепенно становилось на свои места.

Вернулся домой обласканный и задаренный подарками Оливер. Юрген прислал мне внушительную сумму денег в качестве компенсации за то, что больше года входила в его ситуацию и не ждала материальной поддержки, пообещал и впредь не обделять сына.

Гюнтер, как мог, залечил свои болячки и вернулся под бок к Профессору. Эрика проводила брата с семьей и присоединилась ко мне, ежедневно изводя новостями из глянцевых изданий.

Наташа вернулась из России, привезла нам с Оли русских сувениров и непривычных на вкус деликатесов, самым убийственным из которых, на взгляд моего сына, оказался квас – русская кока-кола, подобие недоделанного уксуса.

Объявился перепуганный профессор Маркус Шульц – похоже, его здорово вздрючил доктор Амелунг. Я считаю – поделом: именно после этих научных экспериментов я чуть не отдала богу душу. Если бы тогда Амелунг не появился в моем дворе в сопровождении полицейских, я легко могла насмерть замерзнуть на качелях, и мой сын остался бы сиротой.

Профессор Шульц объяснил, что виной всему, вероятно, было нарушение режима сеансов: после занятий дважды в неделю мы на время прервали совместную работу, а делать этого не следовало. Мой мозг, видимо, недостаточно восстановился после травмы и, если можно так выразиться, пошел вразнос. Маркус Шульц, правда, совершенно не был уверен, что Веру убили, пытался объяснить мне, что такое возможно, – просто внезапное пробуждение, вызванное каким-то внешним воздействием, шумом. Он старался доказать, что мое восприятие сна может не совпадать с настоящим ходом событий, предлагал мне возобновить сеансы. Хотя бы для того, чтобы попробовать разглядеть убийцу Веры – думал, я соглашусь из любопытства, но я отказалась. Мне казалось, что профессор выглядел удрученным не из-за меня – он опоздал на самую развязку гипнотического спектакля, на последнее действие. Так сказать, задержался в антракте в буфете и пропустил главное. Я же была уверена в своих ощущениях и переживать такое второй раз не имела ни малейшего желания. У меня, в конце концов, маленький ребенок, и я не собраюсь расставаться с энным количеством нервных клеток просто ради удовлетворения чужих псевдонаучных амбиций. Меня больше это не интересовало.

Ведь существует только здесь и сейчас.

Доктор Клаус Амелунг… А его я больше не встречала, только слышала от Агнет, что они планируют летом поездку в парижский Диснейленд. Оливер, узнав эту новость, сразу тоже захотел, принялся меня уговаривать, но мне эта идея не пришлась по душе: провести законную неделю отпуска в компании всезнающего сноба я была не готова. Да нас, собственно, никто и не приглашал. Что ж, у каждого своя жизнь. Я пообещала сыну, что мы придумаем себе поездку не хуже.

Все встало на свои места. Так, по крайней мере, мне хотелось думать. Потому что все, да не все. Что-то изменилось. Слегка, неуловимо, подспудно, не вмешиваясь активно в жизнь, но тревожа, регулярно подергивая меня за подол.

С некоторого времени меня стало нестерпимо, жадно тянуть в Россию. Я просыпалась с мечтой об этом и с ней засыпала. Я смотрела Наташины фотографии и хотела оказаться там, по другую сторону компьютерного монитора. Я переставала переключать телевизионные каналы, когда слышала заветное слово. Свелось к тому, что моей любимой программой стали новости, и членов русского Кабинета министров я различала лучше, чем немецких политиков. И тогда я предложила сыну поехать летом в тур по России.

Предложение было встречено на «ура», пусть это и не Диснейленд. Оливера, кстати, тоже начинала интересовать эта страна, особенно он захотел посмотреть на белые ночи, в которые светло, словно днем. Мы покопались в Интернете, посоветовались с Наташей и выбрали теплоходный вояж из Москвы в Петербург с посещением старинных русских городов. Я собралась уже пойти в турфирму и оплатить путешествие, но Наташа перепутала все планы.

– Таня, – обратилась она ко мне, отламывая вилкой кусочек яблочного пая, – я слышала, что ищут переводчика с русского. Не хочешь подзаработать?

– Не шути, – отмахнулась я, – если я худо-бедно понимаю язык, то это еще ничего не значит. – Мне, может быть, даже хотелось, но я старалась здраво смотреть на вещи. – Я совсем не умею писать на русском. К тому же у меня работа в магазине.

– Это не постоянная занятость, а всего несколько дней. Нужно переводить на симпозиуме. А писать, думаю, не придется, только синхронный перевод. С этим у тебя все в порядке.

– Ты что, меня уговариваешь? – рассмеялась я, не веря в реальность предложения. – Нужно уговаривать заказчиков. Не думаю, что из всех кандидатур выбрали бы меня, без опыта работы.

– А у них безвыходное положение: их постоянный переводчик в последний момент заболел, поэтому они срочно ищут хоть какого-то. Обратились к нам, но у нас сейчас все люди заняты. Я сказала, что у меня есть знакомая переводчица, и пообещала спросить.

– Так и спроси у нее. – Зачем было говорить об этом мне?

– Я и спрашиваю. – Наташа обратилась ко мне, как к несмышленому ребенку. – Я имела в виду тебя.