Год 1942 - "учебный" - Владимир Бешанов

Что касается авиации, то поддержку с воздуха трех наших фронтов обеспечивали три воздушные армии — 2-я, 4-я и 8-я. Только в последней в середине июня насчитывалось 9 авиадивизий и 7 отдельных авиаполков, имевших 836 самолетов: 596 боевых, 124 транспортных, 116 вспомогательной авиации (так ведь и у немцев в общем количестве самолетного парка транспортные, разведывательные и связные машины составляли более 30%).

Эффективность использования советской авиации снижалась из-за недостаточной сколоченности недавно созданных объединений, отсутствия радиосвязи, плохого взаимодействия, слабой подготовки летчиков и приверженности довоенным тактическим взглядам. Вследствие этого в воздушных боях истребители действовали скученно, без маскировки, не эшелонируясь по высоте, бой на вертикалях вести не умели. Обнаружив самолеты противника, все одновременно «роем» устремлялись в атаку, не разделяясь на ударные и резервные группы. При этом ни штурмовики, ни бомбардировщики, ни истребители не умели поддерживать свои наземные войска непосредственно на поле сражения. Для этого не было создано ни организационных, ни материально-технических предпосылок.

Как и в других родах войск, слабым местом была организация связи и управления: «Связь с аэродромами, наземными войсками и их командными пунктами осуществлялась в основном только путем выкладывания на земле специальных хорошо заметных сигнальных полотнищ, зажиганием в определенном порядке костров, нанесением опознавательных знаков на подвижных объектах. Летчики эволюциями самолетов или пуском ракет разного цвета подтверждали прием поданных им сигналов и действовали в соответствии с ними».

Непосредственное участие в сражении с советской стороны приняли 74 стрелковых дивизии, 6 танковых корпусов, 37 танковых бригад, 6 укрепрайонов и Донской отряд Азовской военной флотилии общей численностью 1310 тысяч человек. Это цифры на начало так называемой Воронежско–Ворошиловградской оборонительной операции, не учитывающие введенные позднее резервы Ставки.

Таким образом, ни по одному из показателей наступающая сторона не имела сколь-либо значительного количественного превосходства над обороняющейся, а по танкам уступала вдвое.

За девять дней до германского наступления в расположении советских войск, потеряв в темноте ориентировку, приземлился штабной самолет. В нем находился офицер оперативного отдела 23-й танковой дивизии майор Рейхель, а при нем — ценнейшие документы по операции «Блау». Гитлер, узнав о происшедшем, пришел в бешенство. Он потребовал, чтобы командира дивизии генерала фон Бойнебурга, командира 40-го танкового корпуса генерала Штумме и его начальника штаба судил военный трибунал и настаивал на расстреле. Однако Сталин этим сведениям не поверил, посчитав их дезинформацией, а командование вермахта не стало изменять план наступления: перегруппировка войск отсрочила бы удар еще на несколько недель.

Официальная советская пропаганда, подводя итоги первого года войны, 22 июня через рупоры Совинформ-бюро объявила: «К весенне-летней кампании немецкое командование подновило, конечно, свою армию, влило в армию некоторое количество людских и материальных резервов. Но для этого гитлеровским заправилам пришлось взять под метелку все остатки людей, способных держать в руках оружие, в том числе ограниченно годных, имеющих крупные физические недостатки. В течение зимы гитлеровское командование неоднократно обещало немецкому населению весной начать «решающее» наступление против Красной Армии. Весна прошла, но никакого решающего наступления немецкой армии не состоялось… Немецкая армия 1942 года — это не та армия, которая была в начале войны. Отборные немецкие войска в своей основной массе перебиты. Кадровый офицерский состав частью истреблен Красной Армией, частью разложился в результате грабежей и насилий над гражданским населением оккупированных районов. Младший командный состав, как правило, перебит и теперь производится в массовом порядке из необученных солдат. Ныне немецкая армия не в состоянии совершать наступательных операций в масштабах, подобно прошлогодним».

В качестве подтверждения этих теоретических посылок приводились фантастические цифры германских потерь: 10 миллионов человек, из них не менее 3,5 млн убитыми (на самом деле немцы столько не потеряли за всю Вторую мировую войну на всех фронтах, вместе взятых; на 20 июня 1942 года потери на Восточном фронте составили 1,3 млн человек, из них примерно 332 тысячи убитыми и пропавшими без вести), 24 000 танков (германская промышленность еще не произвела и половину этой цифры), 20 000 самолетов. Советские потери исчислялись в 4,5 миллиона бойцов и командиров (разве только пленными), 15 000 танков (на самом деле вдвое больше), 9000 самолетов (фактически же по 22 тысячи ежегодно).

ВОРОНЕЖСКО-ВОРОШИЛОВГРАДСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

Рано утром 28 июня началось германское летнее наступление. В этот день армейская группа фон Вейхса нанесла удар в стык 13-й и 40-й армий Брянского фронта. Главный удар наносила 4-я танковая армия генерал-полковника Германа Гота южнее железной дороги Курск–Воронеж с задачей выйти к Дону. Тараном служил 48-й танковый корпус генерала Кемпфа в составе 24-й танковой, 16-й моторизованной дивизии и дивизии «Великая Германия». Южнее войска 2-й венгерской армии под командованием генерал-полковника Яны рвались к Старому Осколу. Севернее наступал 55-й армейский корпус.

Бросив на 45-км участке фронта против трех советских стрелковых дивизий три танковых (24, 9-я и 11-я), три пехотных и одну мотодивизию, «ограниченно годные» немцы легко прорвали их оборону и, вклинившись на 10–15 км, вышли к реке Тим, южнее города Ливны, захватив целехонький мост. На следующий день они, несмотря на свои «крупные физические недостатки», углубили прорыв до 35–40 км. При том что, по утверждению генерала М.И. Казакова:

«Из захваченной нами директивы командира 40-го танкового корпуса немцев мы узнали, что противник намеревается начать наступление… Штаб фронта, армейские штабы и войска готовились к этому. Тщательно отрабатывали взаимодействие, особенно на стыке 13-й и 40-й армий.

Командарм-40 М.А. Парсегов — человек увлекающийся, у него порой не хватало терпения на детальный анализ обстановки. Мне и сейчас помнится один его разговор с командующим фронтом.

«— Как оцениваете свою оборону? — спросил Ф.И. Голиков.

— Мышь не проскочит, — уверенно ответил командарм».

«Отработав взаимодействие», штаб Брянского фронта спокойно продолжил подготовку… к наступлению. Поэтому и оборона советских войск снова была «активной»: даже первый оборонительный рубеж был оборудован не полностью, второй полосы, как правило, не было вовсе. (Генерал Горбатов о сложившемся положении писал: «Оборону… нельзя назвать плохо организованной, вернее будет сказать, что никакой организации нет, нет и обороны».) Артиллерия и резервы были равномерно распределены по всему фронту. Отражать возможное наступление противника предполагалось контрударами танковых соединений. Поскольку считалось, что немцы, как и в 1941 году, будут наносить удар в направлении Мценск, Тула, то наиболее сильная группировка танков — 5-я танковая армия находилась на правом фланге фронта и готовилась к нанесению контрудара по единственному варианту — на Чернь. Возможность наступления противника на курско-воронежском направлении всерьез не принималась.