Самое чёрное сердце - Анна Змеевская

— Очевидно, не хочет, — Мадок лениво склонил голову к плечу, разглядывая нас с эдаким снисходительным интересом, словно пару диковинных зверушек. — Не так уж ты и умён, а, кровопийца? Только идиот станет умирать за смазливую ублюдочную девку. Она того не стоит.

— Она стоит сотни таких, как ты, — возразил Люк с обычной своей невозмутимостью. — Но умирать я не планирую. Не сегодня.

Я ждала выстрела — в Мадока или в одного из его лизоблюдов. Приготовилась сама. Щёлкнула предохранителем, стиснула пальцы на рукояти мачете. Ждала, пока они нападут, потому что обороняться всегда немного проще, чем нападать.

Но выстрела не было.

Тонкая сталь со свистом прорезала воздух. Сгустившийся, тяжёлый, такой.

Ловите, ваше высочество.

Этот голос я уже слышал прежде. Низкий, жёсткий, пробирающий до костей. Нечеловеческий. Не Люка, которого я люблю до безумия, но сына могущественной темной ведьмы и наследника могущественного вампирского гнезда.

Вопреки ожиданиям, нож не вонзился Мадоку в глаз.

Не в том был замысел — это я осознала, когда Мадок резко вытянул руку и ухватил лезвие голой ладонью. Под ноги ему тут же закапала кровь.

— Тебе больно, Мадок, самозваный Принц Бастардов?

Я вдруг поняла, что едва могу стоять — настолько мощной оказалась исходящая от Люка магия.

Тёмная, сильная, пригибающая к земле. Такая, что я и сама готова ответить на любой его вопрос.

— Д-да, — выдавил мой дорогой дядюшка сквозь плотно стиснутые зубы.

— Да?.. — переспросил Люк, даже не поменявшись в лице.

Мадока всего перекосило — не от боли, но от дикой, необузданной ярости. Клянусь, он бы разорвал нас обоих голыми руками, если б только мог.

Но он не мог. Он себе больше не принадлежит.

Два крысолова не могут заклясть друг друга — таково правило. Однако Люк это правило каким-то чудом обошёл. Или же его Приказ стоит выше правил.

— Да, м-мастер, — наконец проскрипел Мадок, бессильно выдохнув.

Воины, обнажившие было мечи, во все глаза уставились на своего принца; ужас на их лицах боролся с явным презрением. Даже если бы Мадок пережил эту ночь, его репутация была бы уничтожена: ведь сидхе не прощают слабости.

Сидхе не прощают. Точка.

Вампиры, как выяснилось, тоже.

На лице Люка проступили чёрные вены; радужки вспыхнули двумя алыми огоньками в непроглядной тьме глаз. Ужасен. Ровно настолько же, насколько прекрасен. И могуществен ничуть не менее, чем любой из сидхе.

— Ты должен пронзить им своё сердце — пусть тебе будет еще больнее. Таков мой приказ, Принц Бастардов.

Принц сопротивлялся как мог, пытался отбросить смертельное для него оружие. Но магия Люка была сильнее. Она заставила Мадока развернуть нож острием к груди, прорезать богатые одежды и медленно, едва не по миллиметру вогнать его прямо в чёрное сидское сердце. Отравляя, убивая, стирая с лица земли того, кто считал себя умнее и лучше прочих.

И вот Сэридуинн Мадок Бэл, одиозный лэрд Приграничья и самопровозглашённый принц, наконец-то мёртв. А значит…

Мой истеричный смех разнёсся над Восточным кромлехом. И глупые лица воинов-сидхе ничуть не помогли с ним справиться.

Они поняли, что меня так развеселило. О да, поняли. И их возмущению не было предела!

— Невозможно! Неслыханно!..

— Зимний Двор не потерпит!..

— Но Приказ Короля.

— Со всеми ему не справиться. Он же просто жалкий стригой! Получеловек!..

— Омерзительно!..

Выстрел заставил их умолкнуть. Сидхе шарахнулись в разные стороны, когда самый горластый из них рухнул наземь, получив пулю. Не железную, правда, но с пробитой головой оно уже как-то без разницы.

— Ещё кто-нибудь хочет поговорить? — осведомилась я, не опуская пистолета. — Нет? Славненько. Если хотите пожить ещё немного, самое время преклонить колено перед вашим новым лэрдом!

Если бы взглядами можно было орудовать как мечом, дырок бы во мне было как в решете. Будь их воля, ублюдки сожрали бы меня живьём. И нет, это не фигура речи! Однако всё, что они могли, это согнуть спины и распластаться на холодном камне, пачкаясь в крови своего дохлого дружка.

Я убрала пистолет в кобуру и повернулась к Люку — на сей раз он, как ни силился, не смог скрыть удивления, неверия и замешательства.

— Тир-на-Ног ваш, — кротко сообщила я и тоже поклонилась — только, в отличие от злющих феек, совершенно добровольно. И, не удержавшись, со смешком прибавила: — Сэр.

— Мне не нужен Тир-на-Ног, — сообщил Люк, сумев наконец справиться с собой. Он не был бы собой, если бы не справился. — Но.

Он прошёл вперед, ступая по древним камням, прямиком к распростёртому телу Мадока,

— так уверенно, будто прямо сейчас мы не окружены врагами, готовыми наброситься на нас при любом неверном движении. Склонился над покойным Принцем Бастардов, вытащил из его груди нож, подбросил его в ладони и. с размаху вогнал в гранитную глыбу.

И вновь железо победило камень. Вопреки всему.

— Пришла пора пересмотреть старые законы.

— Сделка? — с некоторым предвкушением поинтересовался тот сидхе, что замер подле своего собрата с пробитой башкой. — Ты предлагаешь нам сделку, стригой?

— Я уже заключил однажды сделку с сидхе, — отозвался Люк. Глянул на меня, ухмыльнулся, сверкнув острыми клыками. — Единственной она и останется. Так с кем тут можно обсудить детали?

Эпилог

Ни один человек не может сравниться с сидхе. Ни в красоте — ослепляющей, потусторонней, — ни в силе, превосходящей любую человеческую магию. Ни даже в умении играть на скрипке.

Во всём этом я уверен абсолютно точно — потому что сам был очарован и первым, и вторым, и третьим. Иначе не стоял бы столбом посреди площади средь бела дня, присыпанный мокрым западным снегом. Не слушал бы музыку, льющуюся из-под пальцев моей собственной прелестной сидхе, чьё имя я готов произносить каждую секунду своей бессмертной жизни. Киро Хаттари, Майред Мор — ей не нужна никакая другая сила, лишь скрипка и смычок, чтобы привлечь к себе всякого, кто просто решил прогуляться по алькасарским улицам.

— Развлекаетесь, ваша светлость? — раздался рядом мягкий женский голос.

Мама, как всегда красивая, в ослепительно-белом пальто, какое не всякая женщина на Западе отважится надеть в такую погоду, подошла ко мне, держа Рэна за руку. Во второй ручке он держал ломтик груши, в который то и дело вгрызался маленькими острыми зубками.

— Я сложил корону, — напомнил я, взяв с протянутой картонной подставки стаканчик кофе. — Спасибо.

— Асторны не в восторге, — насмешливо поделилась мама.