Приют одинокого слона, или Чешские каникулы - Татьяна Рябинина

Черное крепкое пиво неожиданно ударило в голову. Может, в этом был виноват голодный желудок - весь день почти ничего не ели, да и ужин Вадим только поковырял, - а может, потому что прошел первый шок, когда можно пить много, быстро и совершенно не пьянея.

Из действительности начали выпадать куски, из фраз - слова. Он смотрел на Оксану, и то ему казалась, что она рядом, то она вдруг начинала стремительно куда-то удаляться, исчезала, быть может, навсегда. И снова появлялась. Макс спал, положив голову на скрещенные руки. Только подростки по-прежнему топтались под ту же самую - или очень похожую - музыку.

- Pivo? - кивнул бармен на его пустую кружку.

- Ano[17], - точно так же кивнул Вадим.

В это время Оксана опять начала исчезать, и Вадим в страхе схватил ее за руку.

- Ксан, не уходи, останься со мной, - просил он.

- Я здесь, дурачок, - она погладила его по голове. - Я никуда не ухожу.

Он говорил о чем-то - много и несвязно, путаясь в словах. О чем? Вряд ли и сам сознавал это.

Какой-то мужчина вошел из холла, ленивой походкой приблизился к стойке, перебросился парой слов с барменом и повернулся, разглядывая танцующих. Свет падал из-за его спины, и лицо оставалось в тени. Но Вадиму вдруг показалось, что это... Генка. Рост, фигура, волосы... Он сглотнул сухой колючий комок.

Мужчина пошевелился, и страшное сходство пропало. Вадим с трудом перевел дух.

- Послушай, Оксана, - неуверенно начал он. - Я вот что думаю... Может, все-таки лучше было бы признаться?

- Ты так думаешь? - Оксана намотала на палец прядь каштановых волос, разглядела седой волосок, выдернула.

- Не знаю. Но, может, лучше не ждать?

- Ты так думаешь? - повторила она, пристально рассматривая седой волос.

- Все равно ведь все выплывет.

- Наверно, ты прав. Наверно, лучше не ждать, - каким-то безжизненным голосом согласилась Оксана, разрывая волос на две части.

- Если бы мы были дома, я бы, конечно, так не говорил, - с неожиданным жаром начал вдруг доказывать Вадим. - Я бы сказал: давай уедем куда-нибудь, пока еще не поздно. Давай достанем другие документы. Уедем за границу. Но здесь... Мы заложники. Мы никуда не можем уехать. Куда? Пешком через границу? По горам? Ни денег, ни документов - кроме своих.

- Да, - механически кивала Оксана, - да. Ты совершенно прав.

- Лешка поможет. Если не сам, то найдет другого хорошего адвоката. Все будет нормально. Много не дадут. Учтут, что Генка был болен, что он сам этого хотел, что он нас провоцировал, шантажировал...

- Как? - возразила Оксана. - Как поймут? Ведь дневник пропал. Его никто не видел после того, как ты вышел искать слона.

- Я его не брал!

- Хорошо, хорошо, - поспешила согласиться Оксана. - Это не ты. Кто-то другой. Но признаться все равно надо. Все подтвердят, что он нас шантажировал. И вскрытие покажет, что у него рак. Ничего, все как-нибудь образуется. Ведь жизнь на этом не кончится, да?

Теперь уже она говорила торопливо, жарко. Куда только девалась вялая безразличность? Ее глаза лихорадочно блестели, руки механически двигали по стойке стакан.

- Ксан, ну зачем, зачем? - застонал Вадим, сжав ладонями виски. - Неужели это стоило того? Неужели нельзя было зубы сцепить, перетерпеть?

- Я... не знаю, - запнулась Оксана и допила остатки коктейля. - Наверно, можно было. Но... не получилось. Ведь так?

- Наверно, - пожал плечами Вадим. - Теперь еще наследство это...

Оксана чуть заметно вздрогнула и уставилась в пустой бокал.

- А где Макс? - спросила она.

Вадим перевел взгляд и увидел, что за стойкой, кроме них с Оксаной, никого. И когда он только успел уйти? Они даже не заметили, что его нет.

- Ты не знаешь, где тут туалет?

- Вон там, у выхода, - махнул рукой Вадим. - Пошли, мне тоже надо.

Визг.

Визг, от которого хочется присесть, зажмуриться и крепко зажать уши. Похожий на тупой бурав. На бормашину. На железо по стеклу.

Сначала Вадим никак не мог сообразить, откуда он доносится. И только когда увидел, куда бегут люди, понял.

Лида сидела на кровати, закрыв глаза, сжав кулаки, и продолжала визжать.

- Да замолчи ты! - появившийся неведомо откуда Миша тряхнул ее за плечи.

С гримасой то ли отвращения, то ли глубокого презрения в комнату заглянул Олег Попов.

- Кто-то хотел меня задушить, - пряча глаза, пробормотала Лида.

- Рассказывайте! - устало вздохнул Попов.

Вадим не понял, то ли он предложил Лиде рассказать, что произошло, то ли это были насмешка и недоверие: хватит, мол, врать!

- Я уже засыпала, - все так же глядя в пол, заговорила Лида. - Кто-то вошел. И начал меня душить.

Попов повернулся к портье и что-то спросил у него. Тот отчаянно затряс головой.

- Он никого не видел. То есть мимо него в это крыло никто не проходил.

- Может, он отошел? Ну, хоть ненадолго? - предположил Вадим.

Выслушав вопрос, портье припомнил, что да, минут пять его на месте все-таки не было. Но это было... да, минут пятнадцать назад. Без десяти одиннадцать он поднялся на второй этаж, потому что пани из десятого номера позвонила и попросила еще одно одеяло. А горничная работает только днем.

- Ну и куда же этот фигов душитель делся? - мрачно поинтересовался Попов. - Мимо портье он обратно не проходил. На окнах решетки. Получается, он здесь?

Оксана, Вадим, Макс и Миша посмотрели друг на друга. Попов медленно переводил взгляд с одного на другого.

- Ну? - наконец спросил он.

- Что? - наивно распахнул глаза Макс. И икнул.

- Я был в туалете, - пояснил Вадим. - Услышал... визг. И прибежал.

- Я тоже, - кивнула Оксана.

- Я был наверху, в комнате. Потом спустился и сидел в холле, - Миша нервно сглотнул слюну и облизнул губы.

- А вы?

- Я? - удивленно переспросил Макс и снова икнул. - Я курил на крыльце.

- Господи, да как можно столько пить? - в пустоту спросила Оксана, но пустота ответила голосом Макса:

- В малых дозах можно пить в неограниченном количестве.

- Кретин!

- Хватит! - рявкнул Попов. - Я немедленно свяжусь с капитаном. Пусть разбирается, кто из вас кого тут душит. Может быть, у него найдется для каждого из вас по свободной камере.

Капитан появился через полчаса. В его усах застряли крошки крутого яичного желтка. Высокий голос звучал крайне недовольно. Попов переводил - с точно такой же недовольной интонацией.