Красавица в черном - Николь Берд

Джон посмотрел на нее. Простит ли она его когда-нибудь, если он расторгнет помолвку с ее племянницей? Но разве мыслимо жениться на одной женщине, даже если она очаровательна и мила, когда он мечтает о другой, когда обожает другую! Он всего на миг закрыл глаза, и посетительница тут же сказала, к его глубокому разочарованию:

– Вам надо отдыхать, милорд. Я не хочу утомлять вас.

– Нет! – воскликнул он, но увидел, что миссис Хьюз пропускает в комнату доктора.

– Я скоро навещу вас, – пообещала она, и Джону ничего другого не оставалось, как довольствоваться этим обещанием.

Ее уход причинил ему больше страданий, чем докторский зонд. Доктор сменил повязку и объявил, что рана чистая и признаков нагноения нет.

– Я бы хотел вернуться в свое поместье, – сказал ему Джон. – Как можно скорее. Завтра.

Доктор задумчиво вымыл руки в фарфоровом тазу и вытер их чистой льняной салфеткой.

– Свежий деревенский воздух, несомненно, принесет вам пользу в отличие от лондонской духоты и пыли. Но только не завтра. Лучше всего недели через две.

– Ну нет, – заспорил Джон. К сожалению, он не мог объяснить, что желает как можно скорее покинуть дом брата. – На этой неделе!

Они сошлись на конце недели, если только рана Джона будет заживать без осложнений. Врач собрал инструменты в саквояж, а лакей унес грязные бинты и тазик.

– Как самочувствие леди Габриель? – спросил Джон, спохватившись, что должен был задать этот вопрос раньше. Сэр Уильям остановился.

– Очень слаба. Потеряла много крови. Но и у нее обошлось без инфекции. Если слабость не усугубится лихорадкой, она весьма скоро поправится.

– Очень рад слышать, – от души сказал Джон. Доктор пожелал ему всего доброго и ушел, оставив его наедине со своими мыслями. Необходимо послать управляющему письмо, чтобы подготовил дом к приезду гостей. Бог знает, что творится в гостевых спальнях! Джон боялся даже думать об этом. Прежде у него никто никогда не гостил. Он не помнил, чтобы и его отец кого-то принимал в доме. Пожалуй, это послужит слугам хорошей встряской. Он от души надеялся, что они его не опозорят.

– Мне нужны бумага и чернила, – сказал он, едва в дверях замаячила какая-то мужская фигура.

– Ты, я вижу, вполне освоился, – последовал насмешливый ответ. Вместо лакея в его комнату вошел Габриель. Джон настороженно, словно в ожидании неожиданного нападения, смотрел, как брат приближается к кровати. Но Габриель только окинул его оценивающим взглядом. – Тебе не помешало бы побриться и помыться. Или предпочитаешь оставаться так, по-домашнему?

– Нет, конечно! – Джон заметил, что пальцы здоровой руки сжались в кулак, и попробовал расслабиться.

– Зачем же утром ты отослал моего камердинера, когда он предложил тебе свои услуги?

Джон нахмурился. Он и понятия не имел, что сам камердинер хозяина делал такую незавидную работу. Зачем ему делать это, если любой из лакеев низшего ранга способен вынести горшок или втащить наверх поднос с едой?

Похоже, Габриель угадал его мысли.

– Этот человек очень мне предан. Я полагаю, что он делает это ради меня. Но он не дождался от тебя благодарности. Если ты обращаешься так со своими слугами, удивляюсь, как на тебя еще кто-то работает. Насколько я помню, у нашего отца были сходные проблемы.

– Я не швыряю в них пустыми бутылками, – огрызнулся Джон. Почему Габриелю так нравится на каждом шагу сравнивать его с покойным отцом?

– Это придет со временем, – ответил брат. В его глазах мелькнуло выражение, которое Джон расценил как издевательское. – А где твой человек? Хозяин твоей гостиницы сказал, что ты никого из слуг не привез с собой.

Джон почувствовал себя загнанным в угол.

– Я не выношу камердинеров, – буркнул он, отворачиваясь, чтобы не видеть насмешки в синих глазах брата.

– Об этом можно легко догадаться по состоянию твоей одежды. Хотя в столице ты несколько принарядился. Не сказывается ли тут благотворное влияние женщины, например, мисс Крукшенк?

Джон открыл рот, чтобы возразить, но вспомнил, что именно миссис Хьюз посоветовала ему модного портного. Не желая выслушивать лекции о модах от своего элегантного брата, он резко сменил тему:

– Где мои грум, кучер и экипаж?

– Они все еще в гостинице. У меня нет места для еще одного экипажа. Ландо я отослал назад, поскольку решил, что ты не захочешь платить за него впустую.

Джон кивнул.

– За это спасибо, – сказал он, хотя ему и пришлось сделать над собой изрядное усилие. Потом добавил уже более естественным тоном: – Рад слышать, что леди Габриель идет на поправку.

Лицо Габриеля смягчилось.

– Да, слава Богу. И мне рассказали… Оказывается, я неверно истолковал случившееся в парке. Но дело в том, что мне сообщили…

– И ты не долго думая поспешил с выводами, – закончил за него Джон, радуясь, что наконец-то перехватил инициативу. – Я ценю твое доброе мнение обо мне. Ты легко поверил, что я способен причинить вред ни в чем не повинной женщине, тем более родственнице.

– Я помню, как ты задирал меня в детстве. И я уверен, что ты меня до сих пор ненавидишь, – сказал Габриель.

– Я вовсе не испытываю к тебе ненависти, – машинально сказал Джон, не успев подумать.

Лицо Габриеля выразило сильное недоверие. А Джон и сам не знал, почему решил возразить на слова брата. Они были довольно близки к истине. Он поспешил заговорить на более нейтральную тему:

– Если твой камердинер все еще готов услужить мне, скажи ему, что я по достоинству оценю его услуги. Я в самом деле не прочь умыться и побриться. Но если он не захочет сделать это сам, то пошли кого-нибудь из лакеев. Мой бритвенный прибор у меня в дорожном сундуке, если ты забрал мои вещи из гостиницы. К тому же, если меня побреет лакей, ты сможешь надеться, что он по неопытности перережет мне горло.

Габриель хищно улыбнулся.

– Нет, братец, – вкрадчиво возразил он. – Если чья-то рука это и сделает, то непременно моя.

Почти весь остаток дня Джон проспал.

После ухода Габриеля появился его камердинер, вооруженный набором бритв Джона с ручками из слоновой кости. Бритвы были остро отточены. Джон отметил это с беспокойством. А если Габриель решил избавиться от ненавистного старшего брата посредством будто бы несчастного случая?

Нет, чепуха. Габриель никому не передоверит то, что сам исполнил бы с большой охотой, подумал Джон мрачно. И он позволил человеку побрить себя, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, а заодно и неподвижность. Камердинер выполнил свою задачу весьма умело и даже слегка ни разу не оцарапал его.

После бритья последовало обтирание влажной губкой, затем облачение в свежую ночную рубашку, но на этот раз его собственную. Джон снова мог лечь на подушки и закрыть глаза. И на этот раз он заснул без всякого снотворного, быстро и крепко.