Уцелевшие - Майк Гелприн

– Мой здесь, – с облегчением сообщил Волков. – А ты ствол вчера доставал, помнишь? Ну, когда выпили, перед Ленкой еще им хвалился. Наверное, засунул куда-то по пьяни.

Четверть часа ушли на поиски. Поезд уже остановился, первые пассажиры хлынули на перрон, а оружие так и не нашлось.

– Ленка взяла, – выдохнул Коломиец. – Она, крыса, больше некому. То-то ее еще нет.

Сержанты выскочили в коридор. С полчаса они прочесывали поезд. Пропавшую попутчицу удалось найти в купе спального вагона. Она лежала, скорчившись, на нижней полке и была непоправимо мертва. Пистолета при покойной не оказалось.

– Теперь кранты, – обреченно сказал сержант Волков напарнику.

В гостиничном номере Гйол провела сутки. Сейчас ее звали Лариса Петровна Ольховская, в Санкт-Петербург она приехала скорым поездом накануне и пешком дошла от Московского вокзала до «Октябрьской». Здесь Гйол уже несколько раз останавливалась, эта гостиница ее устраивала больше других. Прежде всего, Гйол подходило место, угол Невского и Лиговки, в самом центре города и прямо напротив вокзала. В случае нужды можно было легко покинуть здание через черный ход и сразу затеряться в толпе. В гостиничных ресторанах Гйол интересовало в основном разнообразие меню: она еще не знала, какие блюда подойдут ее новому телу. С этой точки зрения ресторан «Октябрьской» был на высоте.

Завтрак Гйол заказала в номер и реакцией нового организма осталась довольна – даже яичница с пережаренным беконом не вызвала негативных ощущений. Покончив с едой, Гйол выставила поднос с тарелками за дверь, заперлась и приступила к изучению нового тела.

Она разделась, проследовала в ванную, осмотрела перед зеркалом лицо и нашла его весьма непривлекательным. Это обстоятельство ее порадовало – больше никогда она не возьмет тело красивой женщины, разве что под угрозой неминуемой смерти. Гйол вспомнила то унижение, которое ей пришлось перетерпеть. Унижение, смешанное с наслаждением, которое прошлое тело испытывало от совокуплений. Гйол едва не стошнило: ей казалось, что она до сих пор чувствует вкус мужского семени во рту.

Усилием воли йолна отогнала воспоминания и встала под душ. С четверть часа она яростно отмывала новое тело под обжигающе горячими струями, словно стараясь отвратительные воспоминания смыть. Затем наскоро вымыла короткие волосы, вылезла и досуха растерлась махровым гостиничным полотенцем. Нагая, Гйол вернулась в номер и выполнила ряд физических упражнений. Тело слушалось, Гйол осталась довольна. Немного смущала дряблая с вытянутыми сосками грудь, но к таким мелочам йолна давно привыкла – эстетическими запросами вполне можно пренебречь ради целесообразности. Главное, что руки и ноги оказались достаточно сильными, пресс – тугим, а мышцы – эластичными и упругими.

Гйол приняла позу лотоса и приступила к анализу сложившейся ситуации.

Итак, географически цель достигнута. Она в Питере, группа негодяев, которую надлежит устранить, бродит где-то неподалеку, и это – значительный плюс. Вторым плюсом был заряженный пистолет. И третьим – вполне приемлемое тело. Минусов, однако, тоже хватало. Прежде всего, деньги подходили к концу: мужланы в форме мало того, что подвергли ее унижению, но в придачу выгребли большую часть оставшихся от Анжелы Заяц средств. При умеренных расходах денег должно было хватить на неделю. Вторым минусом оказалось отсутствие у нового тела водительских навыков. Это Гйол установила, мысленно представив себя за рулем. И, наконец, третьим минусом было отсутствие конкретного плана.

Последний пункт, однако, можно и нужно было исправить: Гйол принялась разрабатывать план.

До главного негодяя ей скорее всего в этот раз не добраться. Здание на Садовой больше походило на крепость, чем на жилой дом. Ничего, сидеть он там будет не вечно, и когда лишится своего окружения, выползет из норы. На сегодня, однако, с Муравьевым придется повременить. Остаются четверо, которых она знает в лицо. Лысый коротышка из пригорода, длинноволосый хилый интеллигент, выборгский морячок и здоровила француз. Француз, безусловно, был самым опасным из всех, и Гйол, поразмыслив, решила оставить его напоследок. Она и раньше предпочитала не начинать попытки с француза – гораздо разумнее заняться им, когда он останется один.

Проще всего начать с того лысого из поселка Бугры, но в прошлый раз именно на нем она и прокололась. Впрочем, тогда у Гйол не было ни пистолета, ни адреса коротышки, ни даже точного написания его фамилии. Гйол перебрала остальные кандидатуры, взвесила все «за» и «против», и все-таки остановилось на лысом. В этот раз с фамилией и адресом проколов не будет. А будет лишь труп гражданина Косаря.

«Гражданин Косарь…» Казенность этого словосочетания вызвала ассоциации с челябинскими попутчиками-ментами. Гйол вспомнила, как несколько раз с трудом преодолела в себе порыв пристрелить обоих на месте. Множество раз она просчитывала, удастся ли ей выкрутиться после двойного убийства в поезде, и всякий раз приходила к выводу, что вряд ли. Тем не менее она тогда была на грани, на волоске от поступка с необратимыми последствиями. Сейчас Гйол это осознала и ужаснулась. Она готова была расстаться с жизнью ради мимолетной и ничего не значащей мелкой мести.

Гйол подумала, что у нее начинаются проблемы с психикой, и только что, по сути, прозвенел первый звонок. Ни один йолн не стал бы рисковать высшим даром не ради идеи или спасения сородичей, а лишь для минутного удовольствия.

– Ни один йолн, – с горечью вслух повторила Гйол.

Она содрогнулась. У нее и в самом деле проблемы – она думает о своей расе так, словно та до сих пор существует.

Гйол поднялась, подошла к окну и окинула взглядом снующий по Лиговке человеческий муравейник. Этой дряни с каждым годом становится больше и больше. Подлая хитрая раса расплодилась на Земле, а йолны, преданные, благородные, щедрые йолны, исчезли с лица ее. Гйол закрыла глаза и в очередной раз засомневалась в правильности того, что собирается сделать.

Она стояла недвижно, прижавшись лбом к стеклу и не открывая глаз до тех пор, пока сомнения не рассеялись. Возможно, сумей она наполнить свою жизнь другим смыслом, она бы оставила людей их судьбе. Найдись хоть малейшая надежда обрести этот смысл. Но надежды нет, и для Гйол остается лишь месть. Если не мстить за убитых сородичей, то и жить больше незачем. Она вздохнула, отошла от окна и оделась. Сегодня до конца дня она будет отдыхать, и назавтра уже начнет действовать.

В Бугры Гйол приехала первым автобусом. Субботним утром поселок казался вымершим. Даже на площади перед магазином, где обычно толпился народ, было безлюдно.

Гйол пересекла площадь и скорым шагом двинулась по дороге в направлении дома Косаря. Гйол не знала, как проникнет в дом, и собиралась действовать по обстоятельствам. Звук выстрела может привлечь внимание, но ее это не смущало. В случае опасности она уйдет, как и в прошлый раз, полем, и тогда немедленно сменит тело.

Гйол свернула с центральной улицы в переулок, нужный дом был от нее третьим справа. Вот он уже виден. Гйол сунула руку в карман плаща, пальцы обхватили рукоять. Йолна сделала еще десяток шагов и едва не выругалась вслух. Прикрытая ветками разросшейся ивы, к обочине рядом с домом притулилась видавшая виды малолитражка, за рулем которой дремал невзрачный потертый мужичок. В багажнике на крыше машины были закреплены рыболовные снасти.