Легенды нашего рока - Евгений Додолев

«Главное, что произошло у нас и в нас самих, – это глубокое разочарование в Европе, прежде всего. Как в культурном, цивилизационном, метафизическом, если угодно, явлении. Разумеется, для того, чтобы разочароваться, надо сначала очароваться. И это было. Ведь многие искренне верили, что ТЕ – на голову выше нас, высококультурные сверхчеловеки (в пределах московского Садового кольца многие верят до сих пор). Так бывает, когда думаешь о ком-то, как о тонкой и одухотворенной личности, а выясняется, что он руководствуется примитивными животными инстинктами: пожрать, спариться, отпихнуть самца-конкурента. Так и тут: вместо культуры, справедливости и ценностей мы увидели тупой геополитический инстинкт. Четверть века не хотели в это поверить, но нас практически заставили силой. Теперь, когда они там в очередной раз пыжатся, выдумывают новые санкции, по инерции считая себя моральными авторитетами, за дружбу с которыми должен биться каждый, – мы смотрим на них с грустью, как на опустившегося человека, в которого еще недавно верили, как в самих себя.

Нет, наше отношение к Пизанской и Эйфелевой башням, к мюнхенскому и пражскому пиву ничуть не изменилось. Но Европа перестала быть чем-то сакральным, потусторонним, чем были колбасные евровитрины для первых советских и постсоветских туристов. Не потому, что там что-то изменилось – стали хуже дороги или машины. И не потому также, что мы сами возомнили о себе: себя мы порой не любим и не уважаем еще больше, чем европейцев. Треп либералов – “ну да, ну да, мы, типа, такие духовные, что гадим в подъездах, а они, развратно-загнивающие, моют улицы шампунем” – все это ни о чем. Не то, не то.

Мы не стали лучше, они не стали хуже. Просто мы увидели их без розовых очков. Такими, какие они есть. Не прынцами из сказок и не небожителями, а обычными людьми со своими комплексами, тараканами в головах и скелетами в шкафах. Мы ведь правда поверили, что “холодная война” закончилась, что не будет этого примитивного: “эти должны быть за нас, Россия без Украины – не империя, а здесь мы переворотик сварганим и своего человечка посадим, советничков ему подкинем; здесь бы провокацию покруче – самолетик там или еще какую маршрутку, и из всех независимых медиастволов залпом врежем, и новые санкции придумаем – побольнее, поизворотливее, с оттяжечкой”.

С горечью мы смотрим на всю эту низкопробную суету тех, кого еще недавно уважали, считали примерами для себя, некой идеальной целью, к которой надо бы и нам стремиться, – и ощущаем, что той недосягаемо высокой Европы, с которой нас связывали прежние идеалы общей веры и Просвещения, уже, видимо, не будет. А будет то холодный и расчетливый враг, включающий убитых русских в Донецке в свои калькуляции, то напыщенный бонвиван и сноб, считающий всех прочих расово (демократически, технологически, ценностно – не суть: для него это одно и то же) неполноценными, то занудный ментор, который вечно лезет в чужие дела и в итоге делает другим только хуже, то банальный Плюшкин, который все подряд – страны, ценности, ресурсы, мигрантов – тащит в свою пыльную кучу и никак не может остановиться.

Произошло самое худшее из того, что могло произойти для “наших европейских партнеров”: нам стало практически все равно, что они о нас думают. Хотя мы действительно так устроены, что порой ревностно относимся к тому, как нас видят другие, – и за доброе слово можем последнюю рубаху отдать. И они тоже, в свою очередь, привыкли, что перед ними все заискивают, пренепременно стараясь понравиться и услышать похвалу из их уст.

До недавнего времени это совпадало. А теперь вдруг перестало – чего они еще не поняли. И все еще по инерции считают, что уже очень скоро мы будем стремиться любой ценой восстановить свой имидж в их глазах, вернуть инвестиционное и всякое прочее доверие, заискивать, чтобы нас опять похлопали по плечу: “я, я – кароши рюсски мальтшик, дас ист дайн кредит-конфетка под маленьки процент, богати европейски дядя опять добри”.

Но нам это уже неинтересно. Мы будем, конечно, стараться убрать всю эту напряженность, вернуть нормальную торговлю, снять остроту в сфере безопасности – но для нас это будет уже с другой Европой. Не с партнером, не с потенциальным союзником вследствие конвергенции и прочей интеграции, а с чужим своекорыстным субъектом, который всегда прятал свою грубую геополитическую лапу в лайковую перчатку высоких ценностей.

И это вовсе не так плохо. Трезвым в любом случае лучше быть, чем под кайфом необоснованного очарования по отношению к чужому. И все же, наверное, мы будем грустить по Европе – пусть нереальной и выдуманной нами – которую мы потеряли…

Они думают то же самое о нас: мы разочаровали, не стали “европейской демократической нацией”, типа, поляками и т. п. Однако почему я считаю, что вина на них? Дело именно в теме безопасности. Для России она традиционно ключевая. Наша страна никогда не была какой-нибудь Румынией – к кому бы из больших залезть под зонтик?

В 2008-м году Д.А.М., самый приемлемый для них президент РФ, предложил – давайте строить общую архитектуру безопасности. Нынешняя не работает (см. Грузию). Давайте делать даже общую ЕвроПРО – от всяких там иранско-корейских угроз (ну коли вы говорите, что ваша ПРО не против нас). И они его грубо послали. Вообще не заметили все то. Сказали – у нас есть НАТО, его будем расширять – скоро там будут Грузия и Украина. Россия идет на фиг, ее интересы учитывать не будем, ее страхи – ее проблемы. А мы продолжим “двигать демократию”, сиречь вкладывать в прозападные (по странному совпадению – антироссийские) перевороты по периметру России. Пока у России не будет иного выбора, как капитулировать и принять наши условия. Это была их большая ошибка. Украина, Крым – следствия. Как и их нынешние разочарования в России…

А лучшее в Европе мы помним и ценим. Просто оно там пока не находится во власти. И это надо четко принять: никакие наши симпатии к альпийским официанткам и венецианским гондолам не отменят того факта, что сейчас Европой правят персонажи, во‑первых, несамостоятельные, во‑вторых, враждебно к нам настроенные. Но никто не говорит, что так будет вечно. Надо всячески поддерживать дружеские нам силы. И убеждать всех вменяемых людей там – нет никакой русской угрозы (ну кроме нашествия туристов с деньгами)».

Пользователь с красноречивым ником Russian Washington прокомментировал тогда тезисы Одинцовского:

«У нас уже это было. Помните песню “Гудбай, Америка"? Как нас долго учили любить ее запретные плоды? И вот наконец-то мы их и вкусили. И вкус этот у многих вызвал отвращение. Поэтому мы говорим “Гудбай” не самим америкам или европам, а тем америкам или европам которые мы сами же для себя и выдумали и где мы не будем никогда. Потому что их нет. Эта Neverleand. Отрезвление, или как говорили классики, “детская болезнь”, которой надо было переболеть чтобы появился иммунитет на всю жизнь. А сейчас мы выздоравливаем».

Да, система координат сменилась существенно за последние десятилетия. Но! Но повторю еще раз: рок-музыканты, увы, в большинстве своем так и остались в плену штампов брежневской эпохи. Ну да ладно.