Оборотная сторона полуночи - Сидни Шелдон

* * *

Ни с кем Кэтрин не было так весело, как с Ларри. Каждый день превращался в своеобразное приключение, праздник. Каждую субботу они выезжали за город, устраивались в гостинице и посещали все сельские ярмарки. Они побывали в Лейк-Плэсиде, где спускались на санях с крутого ледяного склона, и в Монтоке, где ловили рыбу и катались на лодке. Кэтрин страшно боялась воды, потому что так и не научилась плавать, но Ларри убедил ее не думать об этом. Ведь с ним она могла чувствовать себя спокойно.

Ларри относился к ней с любовью и вниманием и совсем не замечал, что от него без ума другие женщины. Судя по всему, его интересовала только Кэтрин. Однажды во время их медового месяца в одном из антикварных магазинов Ларри обратил внимание на серебряную фигурку птицы, которая так понравилась Кэтрин, что он подарил ей похожую, но из хрусталя. Этот подарок положил начало будущей коллекции Кэтрин. В субботу вечером они отправились в Мэриленд отпраздновать трехмесячный срок их супружества и пообедали в ресторанчике, где побывали перед женитьбой.

На следующий день, в воскресенье, 7 декабря, японцы напали на Перл-Харбор.

* * *

В понедельник в тринадцать часов тридцать две минуты, менее чем через сутки после японского нападения, Соединенные Штаты объявили войну Японии. В это время Ларри находился на военно-воздушной базе Эндрюс. Кэтрин стало невмоготу сидеть одной в квартире. Она взяла такси и поехала к зданию Капитолия посмотреть, что же там происходит. Группы напиравших друг на друга людей старались протиснуться поближе к десяти – двенадцати портативным радиоприемникам, разбросанным в толпе, собравшейся на тротуарах. Кэтрин вдруг заметила, что к Капитолию подъезжает лимузин президента, сопровождаемый вереницей других автомобилей, и останавливается у южного входа в здание. Кэтрин стояла не так далеко и наблюдала, как из лимузина с помощью двух охранников вылез президент Рузвельт. Десятки полицейских бдительно следили за толпой и были готовы к любым неожиданностям. Кэтрин показалось, что большинство было настроено агрессивно, напоминая толпу линчевателей, которым не терпелось приступить к делу.

Через пять минут после того, как президент вошел в здание Капитолия, по радио стали передавать его речь в конгрессе на совместном заседании палаты представителей и сената. Голос президента звучал твердо и решительно. В нем чувствовались гнев и призыв к действию.

– Америка запомнит это нападение... Силы справедливости одержат верх... Победа будет за нами... Да поможет нам Бог.

Через пятнадцать минут конгресс практически единогласно принял совместную резолюцию № 254, согласно которой США объявляли Японии войну. Против голосовала только член палаты представителей от штата Монтана Джинетт Рэнкин. Таким образом, за резолюцию было подано 388 голосов и лишь один против. Выступление президента Рузвельта заняло всего десять минут и оказалось самой короткой речью по случаю объявления войны в истории американского конгресса.

Толпа у Капитолия приветствовала слова президента ревом одобрения, возмущением по поводу нападения японцев и обещаниями отомстить им. Наконец-то Америка зашевелилась.

Кэтрин смотрела на стоявших рядом с ней мужчин и женщин. Все они были в приподнятом настроении. Накануне точно так же чувствовал себя Ларри. Они походили на членов одного и того же клуба, убежденных в том, что война – это захватывающий спорт. Даже женщинам передался завладевший толпой нездоровый, стихийный азарт. Кэтрин вдруг захотелось посмотреть на них, когда мужчины уйдут на фронт. Ведь женщины останутся в одиночестве и с тревогой будут ждать вестей о своих мужьях и сыновьях. Кэтрин медленно повернулась и поплелась домой. На углу она заметила солдат с примкнутыми к винтовкам штыками.

Скоро, подумала она, вся страна наденет военную форму.

Это случилось быстрее, чем Кэтрин предполагала. В один день Вашингтон превратился в город, где все граждане носят военную форму цвета хаки.

Воцарилась предгрозовая атмосфера. Людей охватило какое-то болезненное возбуждение. Казалось, что мирная жизнь – всего лишь летаргический сон, дурман, сбивший человечество с толку и ввергнувший его в состояние скуки, и что только война позволит ему испытать подлинную радость бытия.

Ларри по шестнадцать – восемнадцать часов в сутки проводил на военно-воздушной базе, а иногда оставался там и на ночь. Он поведал Кэтрин, что обстановка в Перл-Харборе и Хикман-Филде гораздо серьезнее, чем полагает общественность. Внезапное нападение японцев увенчалось полным успехом, и военно-морской флот США, а также значительная часть их авиации практически уничтожены.

– Ты хочешь сказать, что мы можем проиграть войну? – спросила его пораженная Кэтрин.

Ларри задумчиво посмотрел на нее.

– Это зависит от того, как быстро мы сумеем подготовиться, – ответил он. – Все думают, что японцы просто забавные косоглазые карлики, но это несусветная чушь. Они – стойкие ребята, не боящиеся смерти. А мы – слабаки.

* * *

В ближайшие несколько месяцев создалось впечатление, что японцев не остановить. Газеты пестрели заголовками об их успехах. Они атаковали атолл Уэйк... подвергли артобстрелу Филиппинские острова, подготавливая вторжение на них... высадились на Гуаме... на Борнео... в Гонконге. Генерал Макартур объявил Манилу открытым городом, и попавшие в ловушку на Филиппинах американские войска капитулировали.

Как-то в апреле Ларри позвонил Кэтрин с базы и попросил ее встретиться с ним в центре города, чтобы пообедать и кое-что отпраздновать.

– Что отпраздновать? – спросила Кэтрин.

– Я скажу тебе это вечером, – ответил Ларри, в голосе которого чувствовалось волнение.

Когда Кэтрин повесила трубку, у нее возникло страшное предчувствие. Она перебрала в уме всевозможные поводы для торжества, но ей мерещилось одно и то же, и она боялась, что не выдержит.

В пять часов вечера того же дня Кэтрин, уже одевшаяся для посещения ресторана, сидела на кровати и смотрелась в зеркало трюмо.

«Я, наверное, ошибаюсь, – думала она. – Может быть, его повысили в чине. Вот это он и собирается отпраздновать. Или у него хорошие вести с фронта». Кэтрин пыталась убедить себя, что все хорошо, но не верила себе самой. Она изучала себя в зеркале, стараясь быть объективной. Ингрид Бергман, конечно, не стала бы проводить бессонные ночи, завидуя ее красоте. «Но все-таки, – решила она беспристрастно, – я привлекательна. У меня хорошая фигура. Я умная, веселая, покладистая, добрая, зажигательная женщина, – говорила она себе. – Почему же нормальный, настоящий мужчина изо всех сил старается оставить меня и рвется на фронт, чтобы найти там свою смерть?»

В семь часов Кэтрин вошла в ресторанный зал отеля «Уиллард». Ларри еще не было, и метрдотель проводил ее к столику. Она поклялась себе, что не будет пить, но тут же передумала и заказала мартини.

Когда официант принес его и Кэтрин взяла бокал, она заметила, что у нее трясутся руки. Кэтрин подняла голову и увидела, что к ней идет Ларри. Он пробирался между столиками, здороваясь с друзьями и знакомыми. От него веяло такой жизненной силой и здоровьем, что все невольно оборачивались и смотрели в его сторону. Наблюдая за ним, Кэтрин вспомнила, как он направлялся к ее столику в столовой «МГМ» в Голливуде. Только теперь она поняла, что знала его тогда так мало, и до сих пор сомневалась, представляет ли она себе его внутренний мир. Он подошел, нежно поцеловал ее в щеку.