Заложницы вождя - Анатолий Баюканский

— Граждане! — сухим ломким голосом вскрикнул Кушак. — Попрошу всех оставаться на своих местах. Для проверки сейчас будут вызваны несколько человек. — Повернулся к незнакомому в кожаном пальто. В нем без труда можно было разглядеть военного — слишком подтянут, скуп на движения, прямил спину. — Прошу вас, товарищ!

— Фрау Мария Ряшке! — резко, будто плетью ударил «товарищ». — Быстро одеться, с собой ничего не брать! Выходите в коридор.

— На каком основании вы забираете меня? — сухо спросила фрау Ряшке. Оказывается, женщина, будто предчувствуя недоброе, не успела даже раздеться или вообще спала в одежде.

— Вы все очень скоро узнаете! — Человек в кожанке отвернулся от старосты барака, давая понять, что разговор их окончен. — Фрау Маргарита Клейнмихель!

— Я здесь! — пролепетала Маргарита и устремила на капитана Кушака глаза, полные слез. — Да, но позвольте мне остаться, ведь гражданин Кушак…

— Не задерживайтесь! Вас ждут.

Не прошло и получаса, как от ворот барака, в котором жили немецкие ссыльные, отъехали три грузовика с брезентовыми верхами. Их сопровождали две легковые автомашины — одна шла впереди, вторая — сзади…

Следователь — пожилой мужчина в военной гимнастерке без знаков различия, во время допроса нет-нет да поглядывал на Иманта Ивановича. Начальник горотдела НКВД, положив черный протез руки на стол, почти не мигая, смотрел в непроницаемо-каменное лицо бывшей директрисы средней школы, ныне ссыльной фрау Ряшке. «Эту не сломаешь, — невольно подумалось Иманту Ивановичу. — И на смену секундному уважению пришла и завладела всем его существом злоба на немку. Подсев ближе к арестованной, он подключился к допросу. Так было заранее оговорено: когда обвиняемая станет рьяно все отрицать, учинить ей перекрестный допрос.

— Давно установили связь с фашистской разведкой? — глухо произнес он.

— Это — наговор! — склонила по-бычьи голову недавняя староста.

— Что вы обещали Маргарите Клейнмихель после выполнения задания? — заспешил следователь. И тут же, не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, подступил начальник горотдела. — Может быть, вы вообще не знаете Маргариту?

— Повторяю. Никакого задания Маргарите я не давала, — сорвался голос старосты барака. — Это — провокация, гнусная провокация!

— Гражданка Ряшке, — холодно процедил Имант Иванович, — последний раз предупреждаю: запирательство ваше смерти подобно. Все доказано, и только ваше упрямство…

— Я хочу видеть Маргариту Клейнмихель! — потребовала обвиняемая. — Пусть она при мне скажет все, что наговорила вам.

— Очная ставка — ваше законное требование. — Имант Иванович снял телефонную трубку и сказал дежурному. — Доставьте сюда обвиняемую Клейнмихель…

Отворилась дверь, и Ряшке увидела Маргариту. Сегодня ее никто бы не осмелился назвать «толстухой» — лицо женщины осунулось, под глаза легли темные тени, нос резко заострился.

Маргарита инстинктивно дернулась назад, к выходу, но рослый конвоир легонько подтолкнул женщину к столу, за которым сидел Имант Иванович.

— Проходите, гражданка Клейнмихель! — пригласил следователь. — Сядьте напротив гражданки Ряшке. Вот так. Скажите, вы знаете эту женщину?

— Конечно, — изумилась побледневшая Маргарита, — в Поволжье она работала в школе, директором. Это же фрау Ряшке…

— Она была фрау, — мягко поправил женщину Имант Иванович, — теперь она — фашистская шпионка.

— Оскорбляете? — вскинула жгучие черные глаза Ряшке. — Ваша сила.

— Помолчите! Лучше скажите: вам знакома Маргарита?

— Вот на этот вопрос я отвечу с удовольствием, — злорадно вскинулась Ряшке, — это гнусная торговка! Продажный огузок! Провокаторша!

— Молчать! — Имант Иванович стукнул протезом по столу, и это было так неожиданно, что Ряшке словно споткнулась о невидимую преграду. Опустила голову.

— Клейнмихель! О чем вас попросила гражданка Ряшке в тот памятный для вас день? — Следователь подобострастно склонил седеющую голову, как бы приглашая Маргариту повторить то, что она уже показала на предварительном следствии. Следователь прекрасно знал ответ, который обязана была дать эта неопрятная рыхлая женщина с потухшим взором бесцветных глаз, но по смятению на ее лице понял: ссыльная замешкалась с ответом, ее что-то смутило.

— Не забывайте, Клейнмихель, за дачу ложных показаний вы можете угодить в тюрьму! — вмешался Имант Иванович. Начальник горотдела нутром чувствовал, что выстроенная система допроса и всего следствия, за которым следит Москва, в любую минуту может разрушиться. И просветленно выдохнул, услышав ответ Маргариты.

— Фрау Ряшке подала мне вон ту коробочку, что лежит у вас на столе, и попросила выбросить.

— Куда именно? — настаивал следователь.

— На платформу, закинуть на платформу, — поправилась Маргарита, стараясь не смотреть на бывшую старосту барака, которую почему-то всегда боялась. Страшилась ее убежденной логики, ее непроницаемого лица.

— Почему на платформу? — спросил Имант Иванович, запоздало поняв, что вопрос был излишним.

— Ну, она очень любит порядок, — начала фантазировать Маргарита, — не желала бросать банку куда попало. Вот я и сделала, что велели. Больше ничего добавить не могу.

— Ничтожество! — твердо и горестно выпалила Ряшке. — Как таких сволочей земля носит?

— Можете злиться, ругаться, но я врать не желаю, вас выгораживать тоже не намерена. — Кротко взглянула на следователя. — Я могу уйти?

— Остались формальности, — следователь и начальник горотдела обменялись быстрыми взглядами, — подпишите свои показания. Вот тут и тут. Благодарю. Суд учтет ваше чистосердечное признание и помощь правосудию. — Следователь хотел вовремя остановить фразу, задохнулся от волнения, но не успел. Ведь было договорено, что Маргарита ничего не должна знать о суде, ей обещано органами за дачу нужных показаний свобода и поблажки, но… Фраза была привычной и сорвалась с языка.

И женщина сразу поняла, что ее может ждать, привстала со стула.

— Меня будут судить? — Оглянулась на дверь, видимо, ожидая, что она сейчас отворится и войдет ее спаситель, он дал честное слово, она так верила капитану, пошла на сделку со своей совестью, отчего и в камере не может уснуть, пытаясь прогнать кошмары.

— Суд, гражданка Клейнмихель, предполагает заслушивать не только обвиняемых, но и свидетелей, — сделал неловкую попытку выправить положение Имант Иванович. — Не нужно волноваться. — Поманил стоявшего у дверей конвоира. — Проводите гражданку!

Когда Маргариту увели, стало ясно, что сейчас самое время прервать допрос, отправить Ряшке в камеру, затем встретиться с Маргаритой, угостить ее обедом, успокоить, отправить отдыхать не в общую камеру внутренней тюрьмы НКВД, а куда-нибудь подальше, к примеру, в лагерную больницу. Там есть комната, где ждала в свое время момента, чтобы вступить в действие, агент Цецилия, но… Гражданка Ряшке была не дура, от ее проницательных глаз не укрылась тихая паника следователей. И, чтобы как-то восстановить деловую обстановку допроса, Имант Ивановию вновь обратился к Ряшке.