Затми меня, если сможешь - Кристина Вуд

Доходя до детского отдела, на глаза попадается пара пачек детской смеси для возраста Эдди, поэтому я не глядя хватаю их с верхней полки и кидаю в тележку. Когда подхожу к детской одежде, осознаю, что даже и понятия не имею комбинезоны какого размера нужны Иззи и Эдварду, поэтому полагаюсь исключительно на интуицию. Параллельно с этим складываю несколько вязаных свитеров с рождественскими носками разных размеров и две пары зимней обуви.

— Нам придется захватить несколько пакетов на кассе, — констатирует Аарон, подъезжая ко мне с тележкой, набитой различными хозяйственными принадлежностями и инструментами. — Нам повезло. Похоже, ближайшие несколько месяцев сюда из выживших никто не заглядывал. Хотя не удивительно, парковка кишит этими тварями.

Я пропускаю его монолог мимо ушей, продолжая молчаливо копаться в детских вещах. Когда рука касается милых костюмчиков для новорожденных приятного молочного оттенка, парень тактично прокашливается, привлекая мое внимание.

— И все-таки, давай отбросим все обиды и… — Аарон делает паузу, тяжело выдыхая. — Для кого ты взяла тесты и… присматриваешь детскую одежду? — его голос звучит крайне напряженно. — Ева, пожалуйста, только не говори, что ты…

— Отбросим все обиды?! — мой голос срывается на крик, а гнев вырывается из груди прежде, чем я успеваю все обдумать. Я разворачиваюсь к нему всем корпусом, продолжая удерживать два костюмчика для новорожденных с мелкими рюшами. — Ты сейчас серьезно?! Думаешь, это так легко?.. Прости, это не так легко, как весь год водить меня за нос! — я со злостью сжимаю губы и отворачиваюсь к детской одежде, смотря куда-то сквозь пространство. — И потом… даже если я взяла эти тесты себе, то какое тебе до меня дело?!

Я завожусь буквально за считанные секунды. Меня начинает трясти от злости, обиды, непонимания и всей этой нелепой ситуации с тестами. Эмоции, которые я так долго прятала и хранила в себе, вырываются наружу в жажде обрести словесную оболочку.

— Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что мне плевать на тебя, — чрезвычайно тихим и спокойным тоном произносит он в ответ на мой взрыв.

Аарон приближается ко мне с каждым осторожным и неторопливым шагом. Сердце начинает колотиться все быстрее, в ладонях скапливается пот, и я уже не сдерживаю клокочущие эмоции и не собираюсь осторожничать в выражениях.

— Правда?! Видимо поэтому ты оставил меня на произвол судьбы в том переулке, где меня похитили рейдеры! — я эмоционально взмахиваю рукой, выбрасывая в сторону пустую вешалку. — Поэтому все это время продолжал нагло лгать мне в лицо?! Поэтому ты позволил Диане издеваться надо мной в корпорации, а сам в это время наблюдал через стеклянную дверь, пока Тифани брала тебя за руку?!..

— Просто, потому что… — он на мгновение повышает голос, но вовремя сдерживает эмоции, громко выдыхая воздух. — Просто, потому что… если я отпустил тебя, еще не значит, что я хотел этого! — парень нервно зарывается рукой в волосы, затем проводит ладонью по лицу, пытаясь смахнуть накаленную атмосферу. — Все, что было сказано Дианой в корпорации — правда. Да, я лгал тебе… лгал с самого начала, но только первые три месяца знакомства. Первое время я вообще не понимал, на что подписался… отец угрожал, что лишит меня матери и Кэти и окончательно испортит мне жизнь. А у него очень влиятельные связи, уж поверь…

Его неожиданное откровение сковывает мышцы во всем теле.

— Он сказал мне, что ему нужна моя помощь в важном деле, — Аарон понижает голос, продолжая рассказ спустя минуту молчания. — Сказал, что после этого дела он зауважает меня и окончательно отстанет. Что после его выполнения я наконец смогу задышать полной грудью: выбрать работу именно ту, которую хочу я, выбрать комфортабельное жилье, а не то, что выгодно отцу… и жениться на той, которую полюблю, а не на очередной дочери его партнера. И я, черт возьми, поверил в эту долбаную сказку! И все ради того, чтобы он оставил в покое не только меня, но и Кэти с мамой!

Он с раздражением пинает соседнюю пустую тележку, и та с грохотом ударяется об ближайший прилавок.

— Поверь, когда я шел устраиваться в Имперский колледж на должность, которую я в Оксфорде терпеть не мог — я и подумать не мог, что все зайдет слишком далеко, — признается парень, тихим голосом, в котором слышится грусть. — Думал, что поработаю пару месяцев, схожу с тобой на несколько свиданий и уволюсь оттуда, оставшись никем не замеченным. Но проходит два месяца, я максимально ограждаюсь от студентов, веду себя черство, лишь бы они не обращали на меня внимания… Но большинство девушек начали строить мне глазки, в открытую домогаться, приглашать на вечеринки и в соседние подсобки… а ты, черт возьми, как специально избегала моего взгляда. Тогда я осознал, что это затянется надолго и начал действовать решительно.

— Ты стал чаще вызывать меня с докладами, а в то время, когда с докладами выступали другие студенты, не сводил с меня глаз, — с грустью вспоминаю я. — А потом и во время каждой лекции и даже в столовой. И так до тех пор, пока до меня не дошло, что я какая-то особенная. В тот момент я поверила в себя…

Я горько сглатываю, ощущая себя полнейшей дурой.

— Именно, — подтверждает он, переплетая руки на груди. Между нами по-прежнему сохраняется дистанция в несколько шагов. — И это сработало. Ты, вроде как, влюбилась в меня… Но, чтобы сделать вид, что не все так гладко, я начал делать упор на то, что ты студентка, а я преподаватель, тем самым подогревая твой интерес. Мы начали чаще проводить время вместе сначала в университете, а потом и вне его стен. Тогда ты начала раскрывать себя с другой стороны… уже тогда у тебя было свое мнение, ведь тебе было плевать на то, что подумают о нас другие. А потом… — он делает многозначительную паузу, проводя рукой по волосам, и шумно выдыхает воздух из легких. — Потом я стал замечать, что хочу проводить с тобой все больше и больше времени, писать тебе, звонить, водить в дорогие рестораны, в кино, в парк аттракционов… да куда угодно, лишь бы ты была рядом. С тобой мне почему-то было спокойнее. Впервые за долгое время я забыл обо всех проблемах с отцом и окунулся в этот омут с головой. А когда началась эта шумиха с эпидемией, я вдруг осознал, что чертовски боюсь потерять тебя. Я заврался, Ева. И я правда хотел рассказать тебе правду, но не успел… Когда весь город заполонили музы, было уже чертовски поздно во всем сознаваться.

— Почему ты позволил