Затми меня, если сможешь - Кристина Вуд

атрибутами интимной жизни, краем глаза замечаю движение сбоку. Оглянувшись на мгновение, я улавливаю парочку бывших мужчин, которые бесцельно бродят по аптеке, наталкиваясь на стеклянные витрины. Раздраженно выдыхаю, с грохотом закрывая ящик за ящиком с интимной смазкой и бесчисленным количеством квадратных пачек с презервативами.

Наконец, очередь доходит и до тестов. Я не глядя хватаю парочку тестов на беременность средней ценовой категории, проверяю их срок годности, вытаскиваю из массивной коробки и аккуратно засовываю во внутренний карман рюкзака. Затем беру еще парочку уже более дорогих цифровых тестов и проделываю с ними то же самое, когда начинаю ощущать тяжелое дыхание сбоку.

Я выбрасываю одну коробку, освобождая тест, затем очередь доходит до другого, но дыхание не прекращается. Спустя минуту вокруг меня образуется гора картонных коробок от тестов и других препаратов. Я крепче сжимаю оставшийся цифровой тест в руках и резко поворачиваю голову к источнику звука, чтобы взглянуть в глаза той музе, которая наглым образом пробралась за кассовую зону и осмелилась приблизиться ко мне на несколько дюймов.

Когда глаза встречаются со знакомой кудрявой шевелюрой и карими глазами, я в буквальном смысле ощущаю, как волосы на голове встают дыбом от липкого ужаса и животного страха.

— Питер?!

Глава 31

Пару раз моргаю, пытаясь осознать увиденное. Нет, мне не показалось.

Страх заставляет нервно пятиться назад до тех пор, пока затылок болезненно не упирается в очередной стенд с лекарствами. И хоть Питер не чувствует меня, шум с моей стороны мгновенно привлекает его внимание, отчего он неестественно резко разворачивает голову.

У него чертовски бледная, практически прозрачная кожа. Местами можно разглядеть синие потухшие вены и сосуды. На лбу, практически возле виска, красуется красная вмятина от пули, которую я пустила ему в голову, и которая, судя по всему, ему никак не помогла, а вокруг рта и носа прослеживается непроизвольно размазанная алая кровь.

Он вкусил человеческую кровь.

Его когда-то бывшие тепло-карие глаза такого безжизненного, тусклого оттенка, словно прямо сейчас на меня смотрит настоящий покойник. А впрочем, так оно и есть.

Пытаюсь подавить нервную дрожь в коленях и сглотнуть тугой ком в горле, ведь прежде мне не удавалось видеть кого-то из друзей в качестве музы. Я не знаю с чем сравнимо это странное чувство. Возможно, с тем, когда в морге люди опознают изувеченные тела своих родных. Когда по крупицам, по различным участкам кожи, пытаются узнать точно ли перед ними лежит тот, кого они знали прежде…

Но никто из них категорически не хочет в это верить.

Сверкающее лезвие ножа, мой громкий вдох и безжизненное тело Питера падает на пол. Теперь уже окончательно.

— Что с тобой? Ты побледнела, — Аарон недоуменно вскидывает бровь. Пару секунд он вытирает кровавое лезвие ножа об одежду Питера. — Куда подевалось твое хладнокровие, с которым ты убила его… в первый раз? Парню не повезло… похоже, его организм успел превратиться за считанные минуты до выстрела. Ну, или ты просто промазала и не задела мозг.

Нервно сглатываю тяжелый ком и прячу страх в намертво сжатых кулаках.

Аарон некоторое время мельком рассматривает мой рюкзак с аптечным уловом, затем его изучающий взгляд падает на бесчисленное количество бумажных коробок от тестов. Я вдруг осознаю, что все еще крепко сжимаю один из них.

— Я чего-то не знаю? — удивленно спрашивает он, кивая на тест в моей руке.

— Это тебя не касается, — хриплым голосом произношу я, тут же неловко прочищая горло.

Черт, черт, черт!

Наконец, отрываюсь от стеклянного стенда, чтобы добраться до рюкзака и положить тест в отдельный карман. Но Аарон за считанные секунды преодолевает расстояние между нами, вновь прижимая меня к стенду. Его правая рука мгновенно взлетает вверх и резко приземляется в опасной близости от моей головы, а тело, облаченное в черную косуху, полностью перекрывает путь к свободе.

Его прозрачно-серый, холодный как лезвие взгляд — стальной и решительный, по-командирски властный, и уверенный. Он за считанные мгновения пробирает меня до неприятных мурашек на кончиках пальцев и впервые за все это время начинает чертовски пугать.

Но я изо всех сил стараюсь не выдавать свой страх.

— Это как раз-таки напрямую меня касается, — Аарон четко и с особой медлительностью проговаривает каждое слово, продолжая буравить меня двумя айсбергами. — Пожалуйста, Ева, скажи, кто из Тонли может оказаться в положении? Это крайне важно, понимаешь?

Его манящие губы находятся в опасной близости от моих дрожащих.

Нервно сглатываю, прежде чем осмелиться опустить взгляд и рассмотреть их получше. Это они улыбались мне в первые месяцы знакомства. Они впервые решительно поцеловали меня на Тауэрском мосту. Это они же продолжали целовать меня в самые потаенные места на протяжении всего года, вызывая бурю приятных эмоций и непроизвольные, соблазнительные стоны.

Это они же произнесли: «Ничего личного, Ева. Я просто выполнял свою работу», — фраза, которая в тот день окончательно выбила из меня весь дух. А также все остатки, сомнения и надежды на то, что он блефует.

Еще каких-то пару-тройку месяцев назад я могла дотронуться до его чувственных губ, поцеловать, ощутить всю яркость прикосновений. А прямо сейчас меж нами возросла невидимая стена, разрушить которую я не в силах.

Но даже после всего, что между нами произошло за последнее время, я жажду вновь ощутить вкус его поцелуя.

— Пусти меня, — выпаливаю я, когда слезы уже подступают к горлу, а руки упираются об его твердую грудную клетку.

На удивление, он не сопротивляется, лишь мягко отстраняется назад, после чего я спокойно прохожу к рюкзаку. Дрожащие пальцы наспех запаковывают цифровой тест во внутренний карман ко всем остальным, пока затылок отчетливо ощущает его испытывающий взгляд.

Парень терпеливо дожидается, пока я закину рюкзак на спину, и через минуту мы в напряженном молчании выходим из аптеки, перешагивая через парочку убитых муз. Я продолжаю нервно стискивать лямки рюкзака, закусывать внутреннюю сторону щеки и считать оставшиеся шаги до супермаркета. Делаю все возможное, чтобы отвлечься.

Ближайший час мы молчаливо копошимся в различных отделах супермаркета, набивая тележки. Сегодня мне везет на находки, потому как практически сразу натыкаюсь на три банки консервированных оливок, срок годности которых истекает аж на следующей неделе. Из круп в супермаркете остается лишь одинокая пачка риса, и та надорванная в нескольких местах и рассыпанная на пол прилавка. А вот с макаронами мне повезло. Я отыскиваю сразу три закрытых упаковки, заставленных пустыми продуктовыми корзинами. Правда срок годности у них истек еще пару месяцев назад, но это не мешает мне забросить их в