Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918 - Мария Барятинская

Все были встревожены этим несчастным случаем. Однако император оставался абсолютно спокоен и сдержан. Когда он доехал до станции, к нему подошел генерал Иванов и спросил: «Не соблаговолит ли ваше величество принять крест ордена Святого Георгия?»

Орден Святого Георгия, управлявший собственным Советом (Орденской думой), был создан императрицей Екатериной Великой, а крест выдавался за храбрость. Одно из правил, записанных в уставе ордена, гласило, что любой член императорской семьи, который подвергнется опасности перед лицом врага, имел право на этот крест.

В ответ на вопрос генерала Иванова император со своей обычной скромностью уклонился от этой почести. «Я был не в большей опасности, нежели остальные», – настаивал он. Генерал продолжил упорствовать, и государь раздраженно ответил: «Пожалуйста, больше не касайтесь этого вопроса!»

Посоветовавшись с моим мужем, генерал Иванов решил созвать Совет ордена, который единственно имел право награждать. Зная антипатию императора к нарушению правил, он надеялся, что его величество будет вынужден принять крест, если награда будет произведена по решению Совета. Кворум Совета в количестве семи человек собрался в Бердичеве и утвердил награждение, изложив в надлежащей форме основания для награждения крестом. И моего мужа отправили в Петроград в качестве представителя Совета ордена, чтобы произвести награждение царя.

По пути в Петроград муж заехал в Киев, где «завербовал» меня в свой заговор. Он очень сомневался в своей способности уговорить императора. «Боже, помоги его величеству принять этот крест, – сказал он, – потому что все его предшественники имели крест, и я знаю, с какой гордостью император будет носить его!»

Муж взял с меня обещание хранить секрет и, уезжая, сказал мне, что пришлет телеграмму «Прекрасная погода», если его миссия завершится успехом. А если в телеграмме будет написано «Погода была плохая», я должна это понять так, что он потерпел неудачу. Как только я получу эту телеграмму, мне надлежало позвонить в Бердичев генералу Иванову, и было отдано распоряжение, чтобы мне помогли сделать звонок немедленно.

В день приезда мужа в Петроград я получила телеграмму «Погода чудесная!». Я тут же позвонила генералу Иванову и по его голосу поняла, что тот был в огромном волнении. «Слава богу!» – восклицал он.

Официальное известие о том, что произошло, очень быстро достигло Киева, потому что уже после обеда, когда я пришла к себе в госпиталь, меня приветствовали офицеры с шампанским. «Вот супруга знаменитого человека! – кричали они. – Какая честь для вашего мужа!» И оно так и было. В вечерних телеграммах было послание и от царя: «Я счастлив сегодня объявить моим храбрым войскам, что мой свитский генерал князь Барятинский доставил мне крест ордена Святого Георгия от командующего Юго-Западным фронтом генерал-адъютанта Иванова».

Я была так горда тем, что являюсь женой «уважаемого генерала», что села и отправила длинную телеграмму с поздравлениями его величеству, пытаясь выразить все, что чувствовала. Боюсь, что вышла самая необычная телеграмма. Поскольку два дня не было ответа, я подумала, что, возможно, его величество был недоволен моим необычным посланием.

Когда муж опять заехал в Киев на обратном пути, он рассказал мне о трудностях, сопутствовавших его миссии. Приехав в Царское Село, он отправился к великому князю Борису Владимировичу, а оттуда позвонил в Александровский дворец, где на несколько дней остановился император со своей семьей после возвращения с фронта. Он попросил пригласить старого министра двора графа Фредерикса и попросил срочной аудиенции. Граф ответил, что будет ждать его, и муж поехал в Александровский дворец. Тут он объяснил свое поручение и стал испрашивать без промедления устроить ему аудиенцию у его величества. Он очень ясно изложил вопрос, зная, что старый граф забывчив и может что-то напутать.

Графа Фредерикса эта идея привела в восторг. Он добавил: «Уверен, император будет рад принять этот крест. В любом случае я постараюсь убедить его. Сейчас его величество вместе с императрицей, и это самый подходящий момент, потому что я уверен, что ее величество нам поможет».

И граф ушел в императорскую гостиную, сказав: «Я вас сразу же позову. Я ненадолго».

Целый час мой муж мерил шагами коридор. Наконец, появился граф Фредерикс. «Ну и как?» – нетерпеливо спросил мой муж. «О! – воскликнул старик. – Я и забыл сказать его величеству! Было так много других вопросов, требовавших обсуждения!» Потом, видя, как расстроен мой муж, продолжил: «Но все можно устроить. Я пойду и скажу его величеству, что вы здесь, пока он обедает».

Поэтому мой муж отправился обедать в полковую столовую. Там великий князь Кирилл спросил у него, почему он не в парадной униформе. Но Толи постарался никак не проговориться об истинной цели своего приезда. Вернувшись в Александровский дворец, он пошел прямо к графу Фредериксу, как и было договорено. До того, как он произнес слово, граф, глядя на него пустыми глазами, спросил: «Кто вы такой? Что вам надо?» – «Я – Толи Барятинский. Я приехал с фронта». Но все было бесполезно. Граф отличался крайней забывчивостью, и делать было нечего, кроме как все объяснить сначала.

Наконец граф сказал, что пойдет к его величеству. Но на этот раз муж не стал упускать его из виду и вошел в гостиную комнату императора вместе с ним. Подойдя прямо к его величеству и преклонив колено, он вручил ему крест и адрес. В глазах императора появились слезы, и он ярко выразил свою крайнюю радость по поводу оказанной ему чести. «Я ее не достоин», – протестовал он многократно, но наконец мой муж вручил ему крест, и император взял его, поцеловал и прикрепил к своему мундиру. Потом он обнял Толи и произнес: «Я так счастлив, Толи! Как жаль, что императрице об этом не сказали, чтоб и она могла здесь присутствовать!»

Мой муж сказал, что также привез солдатскую медаль того же ордена цесаревичу. «О! – воскликнул император. – Тогда мы сейчас устроим награждение, и императрица увидит вручение!» Пока они шли в гостиную императрицы, им встретился наследник, который был так рад и взволнован этим событием, что настоял на том, чтобы медаль ему прикололи сейчас же, а потом он побежит к матери, чтобы показаться ей. Так что церемония опять была нарушена.

Поскольку мой муж уезжал, его величество послал свои лучшие пожелания дедушке Иванову – так его звали солдаты из-за длинной белой бороды – и мне.

Мне пересказали все эти детали, как я уже говорила, когда мой муж заехал в Киев по пути к генералу Иванову в Бердичев. И я почувствовала себя обязанной признаться ему о своей телеграмме императору и показала ему копию. Она ему показалась слишком фамильярной по тону, и, так как ответа не было, он опасался, что император мог быть задет. «Ладно, – сказал он, – если завтра не будет ответа, я сам пошлю одну строчку графу Фредериксу, объяснив, в каком возбужденном состоянии ты находилась, когда писала телеграмму, и я уверен, что император ничего не скажет. При своей огромной доброте он поймет чувства, которые тобой владели».

Уезжая, муж сказал мне: «Позвони мне сразу же в Бердичев, какой бы ответ ни был». Едва он отъехал, мне позвонил командующий резервными войсками в Киеве генерал Ходорович и сообщил, что получил адресованную мне телеграмму от его величества и хотел бы вручить ее мне лично. Телеграмма была из Риги, где, без сомнения, император проводил смотр войскам Северного фронта. Это и объясняло задержку.