Малиновский. Солдат Отчизны - Анатолий Тимофеевич Марченко

Василевский, — Ставка требует стремительно вторгнуться в Центральную Маньчжурию и во взаимодействии с войсками Приморской группы и Дальневосточного фронта разгромить Квантунскую армию и овладеть районами Чифын, Мукден, Чанчунь, Чжаланьтунь. Разумеется, главный фактор — внезапность и использование подвижных соединений фронта.

— Всё ясно, — отозвался Малиновский. — Хотя Хинган, конечно, не подарок. Тут у меня уже появились маловеры, пытаются доказать, что танкам через Хинган не пройти. Но Кравченко заверяет — прорвётся. И я ему верю. Мы с ним всё уже обмозговали и хотим пустить танковую армию в первом эшелоне фронта.

— Рискованно, конечно, — заметил Василевский, обдумывая слова Малиновского. — Даже с учётом того, что будем преодолевать Хинган в его более узкой части, это примерно двести-триста километров. Восточные отроги хребта здесь длиннее и выше западных. И всё же на перевалах могут образоваться пробки...

Маршалы подошли поближе к оперативной карте.

— Зато как только танки вырвутся на Маньчжурскую равнину, до Чанчуня и Мукдена будет уже рукой подать. А падёт Мукден — и вся японская оборона затрещит по швам.

— Это верно.

— Сейчас танковая армия и две общевойсковые армии сосредоточены на Тамцак-Булакском выступе в Монголии, они поведут наступление на Солунь. Здесь монголо-маньчжурская граница подступает к Большому Хингану. И что особенно привлекает, так это отсутствие крупных рек. Да и перевалы более пологие.

— Что и говорить, это кратчайший путь на Маньчжурскую равнину. — Василевский всё более склонялся к предложению Малиновского. — Верховный требует стремительных действий. А что, если мы, Родион Яковлевич, поставим задачу Кравченко преодолеть Большой Хинган не на десятый день операции, как это предусмотрено планом, а на пятый? Да и общевойсковые армии поторопим. Вот, скажем, 36-й прикажем овладеть укрепрайоном Хайлар не на двенадцатый день, а на десятый?

— Риск, как говорится, благородное дело, — улыбнулся Малиновский. — Солдаты и офицеры воспримут это на «ура», уж больно хочется всем побыстрее поставить точку в этой войне. А 53-ю армию Манагарова поставим в затылок танковой армии и потребуем, чтобы она неотступно шла следом. Думаю, поразворотливее сможет действовать и правый фланг фронта — 17-я армия и конно-механизированная группа Плиева. Хотя им досталась распрекрасная пустыня Гоби.

— Так и сделаем, — решил Василевский. — Вот только надо доложить Верховному.

— Можно бы и не докладывать! — весело сказал Малиновский. — Вы же не о продлении сроков будете просить, а о сокращении.

— И всё же. Пусть даст добро, а то ещё обидится, что обошли да не согласовали.

Но Верховный на этот раз опередил Василевского. Позвонив ему и поинтересовавшись, как идёт подготовка к операции, Сталин спросил, нельзя ли ускорить её дней на десять. Василевский был удивлён: Сталин звонил не из Москвы, а из Потсдама, где проходила конференция трёх держав. Чем объяснить такую поспешность? Опять, видимо, в военные планы вторгаются политические соображения? И всё же мягко, но настойчиво он объяснил Сталину, что в таком случае сосредоточение войск и подвоз всего необходимого для операции может сорваться. Сталин, как ни странно, сразу же согласился со всеми доводами.

Маршалы позже продолжили обсуждение предстоящих действий.

— Ну что же, Родион Яковлевич, вам придётся повторить подвиг Александра Васильевича Суворова. Конечно, Альпы и Хинган имеют отличия, и не малые, а всё же как не вспомнить его Швейцарский поход... На помощь танкам при форсировании Хингана надо будет бросить группы сапёров, им придётся срезать грунт для уменьшения крена машин при подъёмах, расширять дороги, да мало ли что ещё!

— Кравченко справится! — уверенно сказал Малиновский. — Он со своими ребятами хорошо Карпаты освоил!

— Теперь проведём рекогносцировку, побываем на основных операционных направлениях вашего фронта. Придётся где вместе, а где и порознь — для ускорения проверки готовности войск.

Разговор прервал Захаров.

— Только что получено, можно сказать, сенсационное сообщение, — встревоженным голосом сказал он. — Американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму.

Воцарилось тревожное молчание. Василевский и Малиновский срочно отправились в аппаратную связаться с Москвой. Ставка подтвердила сроки начала операции.

— Сталин считает, что эти действия американцев не вызваны военной необходимостью и не повлияют на способность Японии к сопротивлению, — сообщил Василевский.

— Это же неслыханное злодеяние, — громко вздохнул Малиновский. — Миллионы безвинных жертв.

Маршалы ещё не знали, что через два дня вторую атомную бомбу американцы сбросят на Нагасаки.

9 августа в ноль-ноль часов 10 минут по местному времени войска Забайкальского фронта перешли границу. Его передовые отряды вместе с пограничниками атаковали многочисленные опорные пункты противника и его укреплённые районы. Перешли в наступление и два Дальневосточных фронта.

6-я гвардейская танковая армия Кравченко начала форсировать Большой Хинган. Это было незабываемое зрелище! Танкам ещё никогда не приходилось преодолевать столь грозную, почти неприступную преграду: местами хребет достигал высоты 800-1200 метров над уровнем моря, проходимость усложняли многочисленные отроги, склоны были покрыты густыми лесами. Отроги разделялись широкими равнинами, реками с болотистым дном. К тому же с началом наступления на Хинган обрушились ливни.

Танкам пришлось тяжело: они с трудом взбирались на крутые подъёмы, преодолевали заболоченные ущелья, сыпучие пески и взбунтовавшиеся от проливных дождей реки. И всё же «орлы» Кравченко за семь часов преодолели 40 километров!

Перевалив через хребет, танки пошли вниз — это было не менее опасным, чем подъём. Пришлось довольно часто удерживать танки и самоходные орудия тросами, чтобы они не попадали в ущелья. Но темп наступления не сбавлялся: в отдельные дни он превышал 100 километров!

Самое главное: японцы и в страшном сне не могли себе представить, что непреодолимый для танков Большой Хинган (в этом они были твёрдо уверены) оказался для советских войск проходимым. Появление советских танков на Маньчжурской равнине вызвало у японцев настоящий шок.

Малиновского же особенно заботила проблема с доставкой танковой армии горючего. В сложившихся условиях это было непросто. Недаром даже в самый разгар боёв Родион Яковлевич скрупулёзно помечал в своей полевой книжке, к примеру, следующее: «Отправлено Кравченко — самолётами — автобензина 35 тонн, дизельного топлива 32 тонны, масла 10 тонн; автотранспортом: автобензина 158 тонн, дизельного топлива 102 тонны, масла 107 тонн». Дальше шли записи о количестве отправленных армии боеприпасов и продовольствия...

Что же касается конно-механизированной группы Иссы Александровича Плиева, то на её долю выпали не менее тяжкие испытания. Путь наступления пролегал через пустыню Гоби, или, как её называли китайцы, Шамо. Страшная безводная пустыня, которая при ветреной погоде вздымала в небеса тучи серо-жёлтой пыли. Жара — под пятьдесят градусов, а песок накалялся и