Планета свалок. Путешествия по многомиллиардной мусорной индустрии - Адам Минтер

Гуйюй не уникален. Такие же места существуют в Индии, Пакистане, Румынии, Албании, Таиланде, Вьетнаме и других развивающихся странах. Однако Гуйюй вследствие своей близости к китайским фабрикам, нуждающимся в сырье, – вероятно, самое масштабное из них (трудно делать оценки в той сфере, где деятельность часто скрыта). Тем временем мелкие мастерские плодятся везде, где люди хотят получать золото, – в том числе и в Соединенных Штатах. Ролики на YouTube, созданные в США, дают точные инструкции, как получать золото из электронных отходов с помощью простейших средств, известных многим развивающимся странам, и у этих роликов сотни тысяч просмотров. Увы, невозможно узнать, сколько таких фабрик по утилизации электронных отходов существует в США (встречающиеся время от времени сообщения о несчастных случаях позволяют предположить, что немало), но вне зависимости от их числа они являются важным напоминанием: так называемые примитивные методы утилизации используются вовсе не только бедняками в развивающихся странах. Кто-нибудь в вашем районе тоже может ими пользоваться.

Вот почему я оказался на рынке электроники. Я не хочу, чтобы мои телефоны, еще вполне рабочие, утилизировали методами, отравляющими младенцев, и не хочу везти их обратно в США только для того, чтобы их измельчили и отправили на фабрику в Европу (или в гараж в моем районе). Короче говоря, я не хочу пускать их в переработку. Мне приятно проявить экологическую ответственность и продать старые телефоны для повторного использования (но не использовать их самому). Пусть моими старыми устройствами воспользуется кто-нибудь из сотен миллионов китайцев, зарабатывающих меньше $5 тыс. в год.

Сокращение потребления, повторное использование, переработка. Как и большинству американцев, мне не нравится первое понятие, поэтому я стараюсь обращаться ко второму. Оно лучше, чем третье, особенно когда речь идет об электронике.

Я подхожу к другому прилавку, где два молодых человека с безумными прическами совместно трудятся над раскрытым ноутбуком, проверяя соединения с помощью вольт-метра. Один держит в руке дисковод для компакт-дисков и, похоже, собирается запихнуть его внутрь ноутбука. Парень выглядит не очень занятым, поэтому я останавливаюсь и предлагаю ему пакет, заполненный телефонами. Он смотрит вверх, потом, прищурившись, на пакет и отрицательно качает головой.

Ладно.

Я перехожу к следующему прилавку, где молодая женщина лет 25 с жестким лицом бросает быстрый взгляд на мой пакет и качает головой. Я медлю и, похоже, догадываюсь о причине: на ее витрине куча телефонов, но они выглядят не такими старыми. «Три джи, – кивает она. – Три джи»[91].

Конечно же, у моих телефонов нет возможностей 3G. Это просто старые добрые примитивные телефоны. Если «понаехавший» строитель хочет серфить в интернете через телефон, то мои ему не подойдут. Но если он просто хочет позвонить на выходных матери, то мой пакет – то, что надо. Однако, похоже, все люди на этом рынке – даже студенты и мигранты – хотят 3G. У всех телефонов в витринах есть интернет. Старые телефоны вроде моих так же актуальны и конкурентоспособны, как видеомагнитофоны на Манхэттене.

Я выхожу за дверь и бреду по улице мимо нескольких магазинов, торгующих бывшими в употреблении компьютерами и другими отремонтированными товарами, пока не натыкаюсь на две картонные коробки, набитые треснувшими корпусами от компьютеров. Через несколько шагов я обнаруживаю еще одну коробку, наполненную старыми материнскими платами. Я подумываю бросить мои телефоны сюда и закончить явно бессмысленный поход.

Затем я передумываю. Коробки почти наверняка предназначены для Гуйюя и его токсичных фабрик. Скорее всего, владелец коробки только обрадуется, если я бесплатно пополню его товар своими телефонами.

А затем меня осеняет идея: я же журналист, пишущий об отходах! Почему тогда мои телефоны будет утилизировать какой-то случайный торговец печатными платами? Почему бы мне не поехать в Гуйюй и не продать их самому? Идея, конечно, совершенно несуразная – белые люди не показываются в Гуйюе просто ради продажи нескольких телефонов, но когда я еду в метро домой, то решаю, что именно я подхожу для такого дела. И мне нужен только человек, который отвезет меня туда.

Когда в начале 1980-х Китай начал импортировать зарубежный металлолом, во многих контейнерах содержалась бывшая в употреблении электроника. Например, один американский экспортер рассказывал мне, что сколотил состояние между началом и серединой 1980-х, отправляя контейнер за контейнером, заполненные старым аналоговым оборудованием, когда телекоммуникационная промышленность перешла на цифровое оборудование. Другие торговцы отходами, включая Джо Чэня из Тун Тай, в середине 1980-х начали вывозить в Китай старые мейнфреймы[92], а не позднее 1985 года – компьютеры IBM и Apple. Причины были крайне просты: в то время в Соединенных Штатах не существовало индустрии утилизации электронных отходов. Но даже если бы в США имелся бизнес, способный рентабельно разделывать старые телефоны на различные утилизируемые части – пластик, сталь, медь, то отсутствовало другое: производители, заинтересованные в использовании добытого. В результате американские свалки полнились электроникой 1960-х, 1970-х, 1980-х годов.

И тут на сцене появляется Тайвань, а затем Китай: здесь есть дешевая рабочая сила и растущая экономика, обеспечивающая спрос на все, что можно извлечь из старого телефона или мейнфрейма. Американские утилизаторы стали отправлять старые телефоны не на захоронение, а в Азию, где не просто отделяли пластик от металла, а использовали его (хотя и не всегда теми способами, которые соответствовали стандартам охраны окружающей среды или качества, принятым в развитых странах).

Отправку электроники в Азию часто называют выкидыванием[93]. Это впечатляющее слово призвано создать образ мусора, падающего с высот благосостояния в развитых государствах в пропасть бедности развивающихся стран. Но слово «выкидывание» подразумевает, что грузоотправитель, отправляющий отходы в Азию, экономит, не утилизируя их дома. Нет ничего более далекого от истины. Даже в 2013 году можно вполне легально выбрасывать многие виды электроники на американские свалки и платить меньше, чем за мешок той же массы с упаковками из Burger King. Но если вы можете спокойно выкидывать электронику на свалки, с какой стати кто-то возьмется платить за перевозку той же самой электроники в Китай?

Ответ прост: ценность электроники превышает стоимость транспортировки, а люди в Китае умеют извлекать эту ценность. Однако она заключается вовсе не в стоимости металлолома. В большинстве случаев стоимость лома в мониторе компьютера не превышает $2–3 – едва хватает покрыть стоимость перевозки 900 мониторов, вмещающихся в контейнер, который вы отправляете из Миннесоты в Шэньчжэнь. Ценность – и потенциал для бизнеса – состоит в повторном использовании целых машин или их частей.