Спасенная репутация - Анна Грейси

Фейт сглотнула, понимая, что тоже, должно быть, покраснела как рак. Она гадала, какие подробности интересуют Эстреллиту.

– Что... что ты хочешь знать?

– Нравится тебе это или нет?

– Нравится.

Эстреллита поджала свои пухлые губы, неудовлетворенная ее коротким ответом.

– Очень нравится или просто терпимо?

– Очень нравится. – Фейт взяла Эстреллиту за руку. – Это чудесно, Эстреллита. Самое прекрасное ощущение на свете.

– Лучше, чем полный желудок?

Фейт заморгала. Эстреллита слишком хорошо знакома с голодом, дошло до нее.

– Да. Порой мне кажется, что всю свою жизнь я голодала, а теперь, с ним, никогда не испытываю голода.

Цыганка задумчиво кивнула.

– Лучше, чем поцелуи?

– Да, лучше, чем поцелуи.

Глаза девушки широко распахнулись от удивления. Она встала и несколько раз прошлась туда-сюда вдоль узкого балкона, глубоко задумавшись. Потом повернулась.

– Я делала это только один раз, и это было ужасно.

– В первый раз может быть немного нелов...

Эстреллита устремила взгляд на море, все ее тело напряглось, и она сказала, не глядя на Фейт:

– Солдат, он изнасиловал меня.

Фейт подскочила и обняла ссутулившиеся плечи подруги.

– Ох, Эстреллита, мне так жаль.

– После битвы при Ва... – Эстреллита внезапно осеклась. – После большого сражения, – поправилась она. – Он был один. Он, наверное, струсил, убежал и спрятался от сражения. Я тоже пряталась. – Она пожала плечами. – Но я была молодая и глупая. Не слишком хорошо спряталась. Не знала, что такое может произойти. – Она замолчала, размышляя о прошлом, которое уже не изменить. Война в Испании уже несколько лет как закончилась. Эстреллита одного с Фейт возраста.

– Сколько лет тебе было?

– Четырнадцать.

– О Боже!

Спустя некоторое время Эстреллита громко шмыгнула носом и сказала будничным тоном:

– Потом я убила его, когда он спал. Перерезала ему глотку.

Потрясенная Фейт погладила спутанные кудри цыганки и с горячностью выпалила:

– Я рада, что ты сделала это, Эстреллита! Так рада! Ты поступила совершенно правильно.

Эстреллита кивнула:

– Я лишилась чести, но отомстила.

– Я тоже лишилась чести, – тихо проговорила Фейт. Эстреллита удивленно вскинула голову, и Фейт объяснила: – Это было до того, как я встретилась с Николасом. Я убежала с мужчиной, но он обманул меня. Я думала, что после этого ни один порядочный мужчина не женится на мне. – Она почувствовала, как глаза защипало от слез. – Но Николас женился. Поэтому я и говорю, что ты не должна беспокоиться из-за него и твоей бабушки.

Они долго сидели, глядя на море и думая каждая о своем. Затем Эстреллита спросила:

– Тот, другой мужчина – ну, который обманул тебя, – тебе нравилось... делать с ним это?

Фейт задумалась. Странно, но с первой ночи с Николасом она почти не думала об этом.

– Было неплохо, – сказала она. – Приятно. Но после я часто чувствовала себя одинокой. С Николасом все по-другому. Я чувствую намного... больше. А после он обнимает меня, и я испытываю такое счастье, что сердце разрывается. – На глаза вновь навернулись слезы, и она вытерла их рукой. – Извини, просто...

Эстреллита положила свою шершавую смуглую ладонь на руку Фейт.

– Ты сильно любишь его, поэтому сильно тревожишься. Но он не умрет, Фейт, – не здесь, не сейчас. – Она говорила с торжественной уверенностью.

Фейт заглянула в глубокие карие глаза цыганки, отчаянно пытаясь поверить, что ее слова – правда.

– Прости, Эстреллита, мне нужно идти к мужу.

Эстреллита печально улыбнулась:

– Иди. Ты помогла мне, Фейт. Спасибо. Я многим тебе обязана.

Фейт шагнула к двери и повернулась, чтобы сказать Эстреллите, что между друзьями не бывает долгов, но у нее вырвались совсем другие слова:

– Эстреллита, у меня четыре сестры, по которым я сильно скучаю. Не могу представить, каково это – совсем не иметь сестер. Если хочешь, мы с тобой можем быть сестрами, сестрами дороги.

Цыганка уставилась на нее, словно не могла поверить своим ушам. Наконец она прошептала:

– Ты... эго серьезно, Фейт?

Фейт кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить. Глаза Эстреллиты наполнились слезами, она подскочила и крепко обняла Фейт. Потом отстранилась и со сдержанным достоинством поцеловала Фейт в обе щеки. Их слезы смешались, когда Эстреллита повторила как клятву:

– Сестры дороги.

Николас оставался без сознания весь день и последующую ночь. Фейт извелась от тревоги. Она мерила шагами комнату. Она заставила Стивенса привезти доктора, но, бросив один взгляд на его красную физиономию и нетвердую походку, тут же отослала прочь.

Даже вид Эстреллиты, вплетающей красные ленточки в шерсть Беовульфа, не успокоил ее. Как и яростный рев, который испустил Мак, когда увидел, что его пса превратили в «чертову бабу». Даже горячий спор, который последовал за этим, не отвлек Фейт. Все ее мысли были о Николасе.

Он проснулся на следующее утро около восьми. Вначале он был немного рассеян, но после того как поел и выпил несколько чашек кофе, полностью пришел в себя. Но Фейт все равно беспокоилась. Это ненормально – спать так долго, тем более таким сном, от которого невозможно проснуться, она гак и сказала.

– Я хочу, чтобы ты проконсультировался с первым же трезвым доктором, которого мы найдем, Николас.

– Ни за что! Хватите меня этих шарлатанов, тыкающих в меня своими инструментами!

– Но...

– Нет! – рявкнул он, и она вздрогнула. Ник сел рядом с ней на кровать и взял ее руку в свою. – Извини, что сорвался. Когда эти приступы головной боли только начались, я консультировался с врачом, по сути дела, я был у нескольких лучших врачей Англии. Я знаю, в чем проблема, и тут совершенно не о чем беспокоиться.

– Но...

– Мы потеряли немного времени, вот и все.

Фейт отметила про себя, что он консультировался с врачами – не с одним, а с несколькими, значит, эю серьезно. Не просто мигрень, а что-то вроде эпилепсии.

Что солдат может назвать незначительным неудобством?

Цветок, что ныне цвел,

К утру поник.

Так все, что ты обрел,

Исчезнет вмиг.

Что есть восторг земной?

Зарница в час ночной,

Смех озорной.[9]