Блицкриг. Как это делается? Секрет "молниеносной войны" - Юрий Мухин

Возьму еще несколько цитат, описывающих, что давали академии РККА, но теперь из мемуаров С. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны»:

«К тому времени Академия Генерального штаба уже прочно встала на ноги. Создание этого высшего военно-учебного заведения было велением времени. Красная Армия, во всех отношениях вполне современная, не имела еще в необходимом количестве кадров с высокой оперативно-стратегической подготовкой. Вплоть до 1936 года командный состав оперативного звена готовился только на одногодичном факультете Академии имени М.В. Фрунзе. До поры до времени это было хорошо. Но во второй половине тридцатых годов жизнь настоятельно потребовала наладить более массовую и глубокую подготовку руководящих военных кадров. К тому же надо было развивать теорию оперативного искусства, чем Академия имени М.В. Фрунзе из-за своего профиля в должных размерах заниматься не могла».

Ну как же без теории военного искусства! Ну и чему учили?

«Особой, как мне кажется, популярностью пользовался в нашей слушательской среде Дмитрий Михайлович Карбышев, ученый-инженер, умевший преподнести свой, казалось бы, «сухой» предмет очень остроумно, оригинальными и простыми методами помогавший нам запоминать сложные технические расчеты. На всю жизнь запала в память его практическая формула расчета сил и средств при оборудовании позиций заграждениями из колючей проволоки…»

А в полку во время службы вам эту формулу колючей проволоки не могли дать?

«Более строгими по тону, я бы сказал, более «академичными», но столь же глубокими, содержательными были лекции Г.С. Иссерсона по оперативному искусству и стратегии, а также лекции по тактике высших соединений, которые читал А.В. Голубев. Добрую память оставили о себе и такие талантливые преподаватели, как А. В. Кирпичников, В.К. Мордвинов, Е.А. Шиловский, С.Н. Красильников. Все они отлично знали предмет и были великолепными методистами».

А что узнал-то у них?

«Очень сильным оказался в академии и состав военных историков. Они умели строить свои лекции таким образом, что слушателям была ясно видна не только общая линия развития армий и способов военных действий, но и то, что с пользой можно взять из прошлого для современности. Особенно выделялся в этом отношении В.А. Меликов, читавший историю Первой мировой войны и буквально влюбленный в нее…»

Опять все те же походы Святослава на Византию?

«С таким же жаром читалась история русско-японской войны профессором Н.А. Левицким. Он свободно излагал материал и так же покорял слушателей подробностями и перипетиями сражения или боя, воссоздавая зримую картину борьбы воли и ума военачальников».

А сами красные командиры, взяв соответствующую книгу, не могли прочесть об этом? Буковок не знали, им надо было устно это рассказывать?

«Среди преподавателей встречались и наши сверстники, равные с нами в званиях. Например, майор И.С. Глебов преподавал артиллерию, подполковник К.Ф. Скоробогаткин — химдело. Оба они окончили эту же академию в том же 1938 году. А начальниками групп и нашими руководителями по тактике были полковники И.Х. Баграмян, В.В. Курасов, A.M. Гастилович. И надо сказать, что уже в то время чувствовалась незаурядность этих людей. Среди слушателей они пользовались всеобщим уважением, во-первых, за свои знания, а во-вторых, за разумное сочетание высокой требовательности с товарищеским отношением к нам».

Кстати, полковник И. Баграмян в должности начальника оперативного отдела Киевского Особого военного округа и подготовил тогдашнему командующему этого округа Г. Жукову тот пресловутый доклад на декабрьском 1940 года совещании, в котором Жуков для прорыва обороны требовал 7 солдат на погонный метр фронта и 8 тысяч боевых самолетов. Такому вот «оперативному искусству» учили в академии.

«С чувством твердой уверенности в нашей силе выезжали мы на маневры. Неожиданная командировка пришлась нам по душе. Она сулила интересную практику в применении знаний, приобретенных за год учебы. В поезд на Киев садились все в приподнятом настроении».

А во время службы в войсках в маневрах нельзя было участвовать?

«Проучились мы еще несколько месяцев, и снова вызов в Генштаб. Началась Советско-финская война. Большую группу слушателей академии взяли на усиление Оперативного управления Генерального штаба. В их числе оказался и я.

Весь следующий день, как правило, занимались в академии, а вечером опять на сутки заступали дежурить в Генштабе. Доставалось крепко, но мы не роптали: дело интересное и к тому же война! Мы были молоды, полны сил, и все казалось нам нипочем».

Но ведь это учеба в реальном деле, при чем тут академия? И кстати, тут же выяснилось, что в академии учили не тому.

«На академии заметно стали сказываться выводы, сделанные высшим командованием из опыта только что закончившейся войны. Была значительно поднята дисциплина. Из учебного процесса изымалось все отжившее, устаревшее. Особый упор делался на полевую выучку, на разработку сложных форм операции и боя, умение организовывать взаимодействие войск. Воспитательная работа перестраивалась таким образом, чтобы формировать командиров, готовых к любым испытаниям. Пришлось подтягиваться до уровня новых требований. Все мы понимали, что это необходимо и очень поможет в нашей последующей службе в войсках, где вся система боевой и политической подготовки пересматривалась и приспосабливалась к тому, что нужно на войне».

Но и тут ничего, кроме общих слов.

«После Советско-финской войны — 12 марта 1940 года слушатели Академии Генштаба опять вернулись к нормальной учебе. Наш курс на месяц выехал в Винницу, где на местности отрабатывались различные оперативные и тактические задачи, а также вождение колонн. В последнем случае слушателю указывался определенный маршрут, как правило, по проселочным дорогам, и он обязан был провести по нему воображаемую колонну, фактически обозначенную только одной машиной. Ездили обычно ночью. Ведущий сидел с шофером в кабине, а остальные — в кузове автомашины, готовые к смене ведущего».

Ориентироваться по карте на местности — это единственное нужное офицеру дело, о котором вспомнил Штеменко, но разве этому нельзя было научиться во время службы в войсках? В детстве при сборе макулатуры нашел в ее развалах «Учебник сержанта» (как-то так называлась эта старая книжка), из него узнал множество интересного для мальчишки, до сих пор помню, к примеру, что там было, как ориентировать карту и определять стороны света по часам, если утерян компас. Но в любом случае, если сержантов уже учили водить войска по карте, меня на военной кафедре этому учили, то зачем этому учить еще и в академии? И, главное, а что толку?

Вот о результатах обучения в академии водить колонны написал сам Штеменко:

«Не успел поужинать, как Злобин вызывает к себе.

— Надо несколько изменить задачу Шепетовской группе войск. Показал по карте, в чем состояло это изменение. Сообщил, что штаб группы находится в Ровно. Вручил запечатанный пакет с письменным распоряжением. Напоследок напомнил: